Этот персонаж из мультфильма летучий корабль пел что хотел летать

Чтобы от- влечь внимание Короля и Сыщика они маскируются под певцов, и пародируют популярные западные рок-груп- пы. Родиной Бабы Яги считается село Кукобой Ярославской области, там же её резиденция. В своем проекте использую чтение сказок ,перессказ детьми,сочинительство,придумывание концовки сказки, рисование сказочных героев и т. Заболела раз у одного богача жена и почувство- вала, что конец ей приходит. В начале первого сезона персонаж был вычурным, утрированным — слишком эмоциональным, с чуть большими ушами, чуть более кустистыми бровями, чуть более рваной челкой.

Я не думаю, что персонаж по имени Спок так хорошо сработал бы с Джеффом Хантером, потому что его Капитан Пайк был тихим, спокойным интровертом, и между ними не было бы контраста. Шах и мат: первый офицер и его капитан Уильям Шатнер в «Куда не ступала нога человека». Собственно, я уже работал с Биллом раньше, очень недолго, в съемках эпизода «Человек от Д. У нас была всего одна общая сцена, я был коварным агентом восточного блока, а Билл — неуклюжим двойным агентом.

Я практически полностью забыл об этом, но на днях захотел взглянуть на образец быстрого панорамирования для сериала, который я тогда режиссировал. Быстрое панорамирование — это тип панорамирования, когда камера быстро переходит на другую сцену, оставляя все размытым, пока, наконец, не остановится на чем-то или на ком-то в следующей сцене.

Я вспомнил, что эту технологию использовали пару раз в «Человеке от Д. Нас всех очень позабавило, когда на одной из пленок, которые она принесла, обнаружилось «Дело Стригаса», в котором, совершенно без ее ведома, обнаружились играющие Леонард Нимой и Уильям Шатнер! Для второго пилота, «Куда не ступала нога человека», Джин Родденберри также нанял несколько выдающихся актеров, чтобы пополнить команду «Энтерпрайза» — Джимми Доуэна, Джорджа Такея, и настоящего ветерана Пола Фикса в качестве корабельного доктора, Марка Пайпера.

Салли Келлерман и Гэри Локвуд были приглашены на участие в эпизоде. Конечно, я имел дело с Гэри в качестве приглашенного актера на съемках «Лейтенанта», и был счастлив работать с ним опять. Он был крепким профессионалом, что вызывало мое восхищение. Знал я и Салли. В году мы вместе участвовали в создании маленькой театральной труппы под названием «Компания ангелов», сохранившегося и по сей день.

Несколько моих учеников-актеров объединились, чтобы создать труппу, а я присоединился к ним в качестве режиссера. Собственно, я был режиссером Салли при выпуске «Камино-Реал», так что было огромным удовольствием увидеть ее снова. Но я вынужден признать, что при мысли о втором пилоте мне на ум приходит не столько моя радость от работы с Салли и Гэри, а, скорее, мучения, через которые им обоим пришлось пройти при ношении серебристых непрозрачных линз, которые требовались по сюжету.

Их, видите ли, шандарахнуло некоей загадочной силой, которая дала им невероятные парапсихологические способности, а также заставило очень странно выглядеть их глаза. Чтобы добиться нужного эффекта, Салли и Гэри пришлось носить жесткие контактные линзы мягких тогда еще не изобрели.

Линзы были необычайно неудобными, и никому не удавалось через них что-то видеть. Через несколько лет, когда мне самому досталась пара жестких контактных линз, во время своего собственного несчастного периода привыкания я очень искренне им сочувствовал! Друзья и коллеги Салли Келлерман и Гэри Локвуд, страдающие во имя искусства в «Куда не ступала нога». Возвращаясь к развитию характера Спока — к тому времени он был уже очень близок к своему «рождению», но еще не стал настоящим вулканцем в «Куда не ступала нога».

Первая сцена этого эпизода показывает Капитана Кирка за дружеской игрой в трехмерные шахматы со своим заместителем, Спок одет в желтую форму, и он отчетливо ухмыляется, когда говорит Кирку: «Я поставлю вам мат на следующем ходу».

Когда капитан упоминает раздражение, Спок вскидывает голову, все еще усмехаясь на словах: «Раздражение? Ах, да, одна из ваших земных эмоций…» Он определенно демонстрирует больше чувств, чем положено вулканцу, и все еще местами страдает от «синдрома первого помощника», выкрикивая свои рапорты гораздо громче, чем нужно на таком маленьком капитанском мостике.

И для того, кто принадлежит к народу абсолютных пацифистов, он дает Кирку шокирующе жестокий совет, рекомендуя убить персонажа Локвуда, Гэри Митчелла, прежде чем сверхъестественные силы Митчелла не станут слишком велики. Но признаки вулканца тоже налицо — спокойная, ровная интонация, чопорно сцепленные за спиной руки, резкие «Так точно» и «Никак нет» и рассуждения о логике, которые всегда наготове.

Последняя реплика Кирка в серии, после того, как Спок признается, что он тоже сочувствует уже мертвому на тот момент Митчеллу, кажется подходящей: «Для вас еще есть надежда, мистер Спок». Ты явился на свет в году , в звуковом павильоне студии Дезилу, в Голливуде, штат Калифорния. В книге «Я — не Спок» я писал о рождении своих детей, Джули и Адама, и о том, что я с точностью мог сказать, где и когда произошли эти необыкновенные чудеса Джули родилась 21 марта года в вечера по североамериканскому восточному времени, в Атланте, Адам — 9 августа года в вечера по стандартному тихоокеанскому времени, в Лос-Анджелесе.

Но выяснить дату и точное время, когда Спок, наконец, обрел существование, было гораздо сложнее, хоть я в каком-то плане принимал в этом больше участия, чем в рождении собственных детей. Сказать, что он «родился» во вторник, 2 сентября года в вечера североамериканскому восточному времени, когда начались съемки «Звездного пути», было бы, по меньшей мере, надуманно и необоснованно.

Кроме того, я знал, что к тому времени он уже как пару месяцев был с нами. Однако с тех пор у меня было тридцать лет, чтоб обдумать этот вопрос, и я понимаю теперь, что на самом-то деле был определенный момент, вспышка озарения, когда меня вдруг озарило: «Ага! Так вот кто этот вулканец…». Позвольте мне немного вернуться назад и упомянуть некоторые перемены, через которые прошел «Звездный путь» между съемками «Куда не ступала нога» и «Корбомита».

С одной стороны, руководство NEC, посмотрев второй пилот, быстренько добавило его в свою новую осеннюю программу. Но я не имел ни малейшего понятия о том, как это повлияет на мою жизнь и личное пространство. В наивности своей я и не подозревал, что существование моего номера в телефонном справочнике может стать проблемой! Но это материал для отдельной главы….

После второй пилотной серии опять произошла перетасовка персонажей. Джин почувствовал, что героя Поля Фикса, доктора Марка Пайпера который ненадолго появлялся в «Куда не ступала нога» , нужно заменить кем-то помоложе и посварливей, кто мог бы ближе дружить с капитаном. У Джина на примете был конкретный актер, которого он посчитал идеальным для этой роли и оказался прав : ДеФоррест Келли. Де — очень спокойная, мягкая душа, настоящий джентльмен-южанин.

Как и МакКой, он родился в Атланте. Он был закаленным ветераном, проведшим в Голливуде долгое время — хотя и представить невозможно менее типичного голливудца, чем Де, приятнейший, скромнейший человек, живущий в браке со своей очаровательной женой, Кэролин, вот уже больше сорока лет. Де тогда знавали преимущественно по ролям типичных злодеев в вестернах. Собственно, у него была такая репутация бандита с пистолетом, что NEC запретила Джину Родденберри взять его на место доктора для первой пилотной серии, ссылаясь на то, что аудитория никогда не воспримет его как «одного из наших».

Попробуйте только представить милейшего доктора МакКоя хладнокровно, с презрительной усмешкой убивающим собаку! Вот такого рода ролями Де и был известен. Он также работал с Джином в нескольких проектах, в то время как «Звездный путь» только начинался, Де снимался для Джина в другом пилоте телесериала под названием «Полицейская история», в роли вспыльчивого, но симпатичного криминолога. Доктор Мак Кой в исполнении Де стал бесценным приобретением. Он принес с собой в сериал особенное обаяние, и ядовитые замечания этого добродушного ворчуна, МакКоя, помогали лучше понять характеры Кирка и Спока.

МакКой и Спок вскоре превратились в вечных участников словесных перепалок, в которых добрый доктор отстаивал позицию гуманизма, а Спок — сторону логики, но в них всегда сохранялось неявное чувство глубокой дружбы и взаимного уважения. С самого первого момента своего появления в «Корбомите», у Де был этот особенный блеск в глазах, он с самого начала знал, как подойти к характеру МакКоя.

Вскоре сценаристы начали добавлять шуток, пользуясь чрезмерной эмоциональностью и сварливостью МакКоя и Споковым талантом воспринимать любую реплику буквально. Отношения между Кирком и Споком могли походить на отношения между Одиноким Рейнджером и Тонто, но отношения между Споком и МакКоем были, несомненно, отношениями между Марти и Льюисом, Глисоном и Кэми, или моей любимейшей парой комиков — Эбботом и Костелло.

Эббот был спокоен и прямолинеен, а Костелло, наоборот, принадлежал к «иррациональным людям», и большинство забавных диалогов между Споком и МакКоем являются вариациями на тему восхитительного номера их обязательной программы, «Первый — Кто?

Слегка перефразируя:. Когда первый игрок защищающейся команды забирает чек, кто получает деньги? Вся шутка строится на том, что бедный Костелло никак не может понять, что первого игрока зовут Кто, а Эббот, мягко говоря, не очень-то помогает ему выйти из затруднения.

Погодите-ка, Спок! Еще одним новобранцем на борту «Энтерпрайза» стала Нишель Николс. На съемочной площадке Нишель всегда была прекрасна и вовлечена в происходящее, и, хоть ей редко доставались реплики по сценарию, она, тем не менее, всегда была с нами, и вносила свой эмоциональный вклад, что бы ни происходило в сцене.

Джимми Доуэн и Джордж Такей оба присоединились к команде в предыдущем эпизоде, и просто поразительно, насколько безупречно каждый из них — Нишель, Джимми и Джордж — подошли на свои роли. Разумеется, Скотти проводил почти все время на мостике, что заставляет поинтересоваться — КТО ремонтировал двигатели?

Пересматривая «Маневр с корбомитом», я был поражен удивительным чувством товарищества между героями на мостике в тот момент, когда команда ожидала смерти во время обратного отсчета.

Я считаю за честь, что мне довелось работать с такими замечательными профессионалами, взаимопонимание между персонажами присутствовало с самого начала.

Также это была серия, в которой Грейс Ли Уитни впервые появилась, как капитанский старшина, Дженис Рэнд. Это был просто кайф — смотреть, как она радостно появляется среди напряженной обстановки на мостике и приносит всем кофе, и, кроме того, еще была сцена, когда она приносит капитану салат и настаивает, чтобы он поел. Конечно, Грейс Ли не продержалась до конца сезона, и диалог в этой серии будто бы предсказывает конец ее персонажа.

Мне уже есть, о ком волноваться», — говорит Кирк подразумевая, конечно, «Энтерпрайз» и огрызается на Рэнд, чтоб она прекратила около него виться. Могло бы получиться интересно, если бы Рэнд осталась на борту «Энтерпрайза», гляньте-ка на цитату из письма Джина Родденберри сценаристам:.

Возможно, за ее веселым видом скрывается материнский инстинкт по отношению к одиноким мужчинам — в любом случае, старшина Дженис может упоминать вещи, которые мало кто осмелится сказать Споку в глаза. И, в свою очередь, Спок, угадывая с помощью логики некоторые из ее собственных секретов, платит ей той же монетой.

Но если во время разговора ему приходится смотреть на нее слишком долго или слишком пристально — она чувствует гипнотическую силу и отступает — и Спок отворачивается.

По негласной договорённости их шутки не переходят определённых границ». И это была серия, в которой Спок «родился». Возможно, в выборе «Корбомита» есть условность, поскольку вулканец по-прежнему оставался довольно противоречивым в манере держаться. Например, в начальной сцене юный член команды по имени Бейли повышает голос от волнения. Вулканец отчитывает его за неуместную эмоциональность а когда Бейли говорит, что это результат действия адреналиновой железы, Спок сухо советует «ее удалить».

И при этом мгновением позже Спок точно так же срывается на крик! А еще, если вы посмотрите серию, то заметите, что у Спока на щеках румянец, и что кожа у него блестит, заставляя предположить, что он потеет из-за напряжения, которое царит на мостике. Со временем Фрэнк Филипс отказался от розовых оттенков и использовал бледно-зеленый цвет. Он также потратил уйму усилий, чтобы держать меня совершенно сухим после того, как было решено, что Спок не потеет. Думаю, «Корбомит» следует описать как пограничную серию, в которой я все еще вживался в роль.

В какие-то моменты мне удавалось верно ее ухватить, а в какие-то — нет. Все еще существуют моменты, когда Спок, кажется, вот-вот улыбнется. В начале первого сезона персонаж был вычурным, утрированным — слишком эмоциональным, с чуть большими ушами, чуть более кустистыми бровями, чуть более рваной челкой. С течением времени мы улучшали и полировали Спока до тех пор, пока он не превратился в то хладнокровное, элегантное создание, каким мы видим его сегодня.

Но именно во время съемок этой серии у меня случилось своего рода озарение, которое помогло мне осознать, кто именно такой вулканец, и я обязан им чудесном режиссеру по имени Джозеф Сарджент.

Джо был режиссером-ветераном и необычайно энергичным профессионалом. У него было сверхъестественное чувство сюжета и того, в чем именно заключается ценность и сильные стороны каждого сценария. Я встречался с Джонни задолго до «Звездного пути», когда пробовался на режиссера для «Человека от Д. Так вышло, что Джо был режиссером нескольких серий, а я ходил за ним хвостом.

Как-то рано утром я добрался до офиса раньше него и нашел бумаги у него на столе. Это были заметки на первых страницах сценария, который он собирался снимать в тот день. Он сделал очень лаконичный пересказ всего сюжета — но мне в глаза бросилась фраза, стоявшая после его описания «тизера» первого короткого эпизода, призванного зацепить зрителей на крючок. Я словил огромный кайф от этой маленькой фразы, и всегда держал ее в голове, когда занимался режиссурой — настолько идеально она отражает напор и радость, которые Джо находил в рассказывании историй.

Я думаю, что работа режиссера — переживать эту радость, делиться ею с актерами и, в конечном итоге, со зрителями. Джо Сарджент, Марк Дэниэлс и Джо Пивни — вот три режиссера, от которых это заразительная энергия во время работы била через край.

В любом случае, я помню, как Джо как-то в конце мая года режиссировал одну конкретную сцену из «Корбомита». Предполагалось, что все мы обеспокоены этой новой странной угрозой, и моя реплика состояла из одного-единственного судьбоносного слова: «Поразительно…».

Я просто не имел представления, как следует его произносить. Я все еще отчасти находился в режиме «первого помощника», но громко выкрикивать такое слово казалось неуместным. Каждый вел себя в соответствии со своим характером — разумеется, по-человечески — но я никак не мог понять, как будет реагировать вулканец или как это слово должно звучать.

До тех самых пор, пока Джо Сарджент мудро не посоветовал: «Слушай, тебе не надо изображать тревогу по поводу того, что ты видишь на экране. Вместо этого будь спокойным и любопытным. Будь ученым». В миг, когда он сказал это, внутри меня что-то щелкнуло. Джо просто пролил свет на то, что делало этого героя уникальным и отличным от всех остальных на мостике.

Я собрался, сделал глубокий вдох и спокойно произнес: «Поразительно…». И раздавшийся голос принадлежал не Леонарду Нимою, а Споку. И, хоть вулканский лоск время от времени пропадал например, в «Женщинах Мадда» Спок улыбается при виде очаровательного окружения Мадда , я начал по-настоящему понимать, что из себя представляет Спок.

И вулканец по-настоящему оказался среди нас. Я стал использовать больше сдержанности в движении, жестах и мимике персонажа. В «Я — не Спок» я упоминал один из своих величайших источников вдохновения — Гарри Белафонте.

За первые 45 минут выступления он едва ли шевельнул и мускулом — он просто стоял у микрофона, абсолютно неподвижно, ссутулив плечи и свободно опустив руки на бедра. И вдруг он наконец-то пошевелился. Он всего лишь медленно поднял правую руку параллельно полу — но влияние этого единственного неспешного движения на зрителей было громаднейшим. Если бы он выплясывал на сцене, жест ничего бы не значил, но так… так он поразил, как удар молнии.

Воспоминание об этом концерте руководило мной при создании Споковых манер в ранних сериях «Звездного пути». К этому времени дни мои начали сливаться друг с другом, работа над сериалом — позвольте мне воспользоваться преуменьшением в вулканском стиле — несколько утомительна. Мой обычный распорядок на неделе начинался в утра, чтоб я мог оказаться в гримерном кресле Фредди Филлипса не позднее Я завел привычку пить кофе в машине и жевать сэндвич с яйцом, беконом и толстым слоем лука в гримерном кресле.

Пока Фредди прилаживал уши, я ел. Мы с ним вели тихий, приятный разговор до 7 часов, покуда не появлялся Билл Шатнер и не начиналось светопреставление! Билл в то время был весь во внедорожных мотоциклах, и, как и всеми остальными его страстными увлечениями, он был ими совершенно одержим… некоторое время. Он появлялся по понедельникам — хромающий, как старик, больной артритом, и покрытый синяками и царапинами по всем тем местам, которыми он, падая, встретился с кустами.

Конечно, не считая лица — единственной части тела, о которой Билл заботился. Он подшучивал надо мной по поводу моего завтрака отпуская несколько философских замечаний о влиянии лука на мое дыхание , а я поддразнивал его насчет того, как бесстрашный мачо-байкер не в состоянии пропустить ни одного кустарника. Как я уже говорил, Билл — неисправимый каламбурист, и мы вдвоем начинали шутить и, как дети, не могли остановиться, смеясь, вопя и, в большинстве случаев, осложняя жизнь гримерам, которые отчаянно пытались заставить нас сидеть спокойно, чтобы они могли сделать свою работу.

Мы вели глупые, бессмысленные разговоры, вроде:. БИЛЛ: прикладывая руку к уху. Ты признаешься, что она к тебе пристроилась , Леонард? А жена-то твоя знает? А я-то всегда думал, что ты у нас такой верный, преданный семьянин! Нененене, я сказал « расстроилась »!

Она была расстроена! Она просто знакомая, которую я знаю по…. БИЛЛ: Построена? Она что, армия? Я думал, мы о женщине говорим!

Может она — дивизия? Нет, нет, она актриса! Дивизия — это на поле боя, среди пуль. БИЛЛ: Нуль? Ты говоришь, она — полный нуль? Она — нуль пустой? Тогда критики были правы! Я не сказал « пустой », я сказал « герой »! Я говорил о герое! Или, точнее, о героине! Она очень хорошая актриса. Которая будет поджидать тебя в артистической, если ты не прекратишь! Ну, идею вы поняли. Гримеры вздыхали и закатывали глаза, когда мы совсем отбивались от рук, и, вероятно, задавались вопросом: «Боже мой, как у них сил хватает на целый день?

А потом приходил ДеКелли, невероятно лаконичный и спокойный, улыбающийся и укоризненно покачивающий головой над нашим наш идиотизмом. Де успокаивающе действовал на нас обоих, он всегда выслушивал, как мы с Биллом жалуемся друг на друга что мы немедленно начали делать, как только популярность Спока начала расти, как я расскажу позже и всегда щедро учил нас уму-разуму, в стиле классического доброго дядюшки.

После грима приходила пора отправляться на съемочную площадку или в репетиционную хотя у нас практически никогда не было времени на репетиции. Каждую серию следовало снять за 6 дней или около того, так что работали без роздыху до вечера, делая только небольшой перерыв на обед обычно из столовой. В это время я, как правило, собирал телефонные звонки, в основном, от репортеров или людей, приглашающих меня на публичные выступления.

Я старался за обед ответить на все, но вдобавок потребовалось установить телефон в машине. Никто о подобном не слыхивал до самого конца 60х, но мне пришлось это сделать, потому что время было дороже всего. За те полчаса, что я ехал домой, я старался ответить на максимальное количество звонков, так, чтоб мне не пришлось висеть на телефоне весь вечер.

Ради экономии времени я вдобавок завел себе красный велосипед, чтоб сберечь пару минут на дороге в столовую или в офис. Ну, тут я должен отвлечься, потому что любое упоминание об этом велике будет неполным без «Повести о Билле и Велосипеде».

Я уже разгласил страшную тайну, что мой бывший звездный коллега — закоренелый шутник, но в некоторых отдельных случаях его склонность к розыгрышам превращалась в настоящую манию. Я так никогда и не пойму, почему, но именно мой велосипед превратился у него в навязчивую идею. Началось все довольно невинно — Билл просто однажды спрятал велик на съемочной площадке и отдал назад со смешком, когда я взорвался и потребовал его вернуть — чтоб я мог покатить в столовую на обед.

Но потом оно пошло по нарастающей, как всегда бывает с одержимостями. Не успел я оглянуться, как Билл заручился помощью кинооператоров, чтоб стянуть велик с помощью веревок и подвесить его к потолку в звуковом павильоне.

Кто-то может подумать, что все зашло далековато, но Билл только разогревался. В какой-то день мой несчастный велик обнаружился примотанным цепью к пожарному крану, а потом — в трейлере у Билла, под бдительным взором одного из самых злобных его доберманов. В отчаянии я пошел на крайний шаг — закрыл проклятый велик в своем «Бьюике» и припарковал машину рядом со звуковым павильоном.

Но, возвращаясь к вопросу экономии времени. Среди причин, по которым я старался беречь каждую минуту, была не только сверхурочная работа над сериалом, но и то, что я тратил на поездки практически каждые выходные. Я редко отказывался от участия в каком-либо мероприятии за плату, поскольку знал, что сериал не вечен. Я повидал немало друзей-актеров, которые работали в сериалах в течение нескольких лет и прогуливали весь доход, а потом, когда сериал закрывали, опять были вынуждены искать работу — без стабильного дохода и денег в банке.

Я тихо поклялся себе, что со мной и моей семьей такого не случится. Я смотрел на «Звездный путь» как на возможность скопить денег и материально обеспечить будущее, и именно этим и занимался.

Мы вели очень скромный образ жизни и откладывали деньги, чтобы потом дать детям образование. Так что, каждый раз, когда мне предлагали где-нибудь выступить за плату, я соглашался. Это значило, что я покидал студию в часов вечера в пятницу, и летел на ночном рейсе к месту назначения. Я прилетал на Восточное побережье примерно в утра в субботу, и садился на последний авиарейс в воскресенье вечером.

Я помню, как пару раз возвращался в Лос-Анджелес в часа утра в понедельник, отправлялся прямо в студию, вваливался к себе в артистическую и перехватывал несколько часов сна на кушетке. И потом оттуда отправлялся прямо в гримерную. Разумеется, я был не единственным на съемочной площадке «Звездного пути», у кого было изматывающее расписание.

Джину Родденберри лучше всего работалось в темноте. Он проводил на съемочной площадке целый день, разбираясь с различными проблемами, а потом сверхурочно, под ужасным давлением, писал или переписывал сценарий до утра. Очень часто мы приходили с утра на студию и обнаруживали, что сцена, которую мы должны снимать сегодня, переделана, и что она стала гораздо лучше, потому что Джин ночь напролет ее переписывал. Потом он отправлялся домой, спал до 11 утра и возвращался на студию к обеду.

За сверхурочную работу нам всем пришлось расплачиваться. Я вынужден был серьезно озаботиться сохранением запаса энергии, и у меня по сей день осталась привычка держать банку с медом в своем трейлере или артистической.

На съемках «Звездного пути» я примерно в часа дня набивал рот медом, просто чтобы продержаться. Еще я приучился очень легко обедать, чтоб не меня не разморило. Чтобы преуспеть в работе, требующей большой скорости и концентрации, мне нужно было сохранять дисциплину и стараться изо всех сил. Конечно, не все на съемочной площадке воздерживались от плотных обедов.

Одним жарким августовским днем мы с Биллом были заняты в сцене, которая состояла из драки со злодеями, за которой следовал разговор между Кирком и Споком.

Мы тщательно отрепетировали драку и выучили наш диалог, так что, когда настало время включить камеры, все пошло безупречно: Кирк и Спок легко раскидали громил и перешли к диалогу. Ну, почти безупречно, да.

В то время как мы с Биллом обменивались репликами, я услышал рядом чудной рокочущий звук. Я не мог понять, что это за шум и откуда именно он исходит, но по странному блеску в глазах Билла было ясно, что он тоже его слышит. Но камеры продолжали снимать, так что мы храбро продолжали делать свое дело, и только в самом конце сцены до меня внезапно дошло, что случилось. Похоже, один из каскадеров, принимавших участие в драке, упал «без сознания» на пол — и расслабился, зная, что его работа уже сделана, и умудрился заснуть.

Этот странный рокочущий звук был его громкий храп! Кроме того, за нахождение «в характере» Спока на съемках мне приходилось платить еще кое-чем. Конечно, я много смеялся с Биллом по утрам и, иногда, на съемочной площадке, дуракаваляние — естественный способ сбросить напряжение и усталость. Но время от времени, когда становилось по-настоящему весело, я уходил прочь из страха, что у меня возникнут сложности с вхождением в роль.

Я сохранял «Споковский режим» даже не находясь под прицелом объективов, потому что верил, что смогу выполнять свою работу лучше, если не буду прерываться. Таким образом, если я уже буду Споком, когда включатся камеры, мне не придется полсцены нащупывать персонажа. Так что, чем дольше я оставался в роли Спока, тем лучше становилась моя актерская игра.

Однако слишком долгое погружение в вулканский дух оказывало побочные эффекты на Нимоя-человека. Созданный мной персонаж вскоре зажил своей собственной жизнью, и это он начал влиять на меня, а не наоборот!

Обитание в Споковой голове превратилось в сидение на паровом котле. В конце концов, подавление эмоций — это неестественно. Тед Старджон, написавший «Время амока», был прав — в конечном счете что-то обязано проявиться! В моем случае я обнаружил, что вскоре стал подвержен внезапным вспышкам эмоций. Иногда я предчувствовал их появление и прятался в укромном уголке, пока буря не проходила. Однажды на меня нашло, когда я обсуждал сценарий с Джином Родденберри в его офисе.

А Джин, облаченный в свой обычный свитер и мятые слаксы, хмуро ответил, глядя в собственную копию сценария:. Спок понимает, что в данное время применение насилия необходимо…. Студия и так дышит мне в затылок. У меня осталось всего два дня , чтоб закончить уже следующий сценарий! Но Споку, чтобы применить силу, потребовалась бы гораздо более сильная мотивация!

Я уверен, ты мог бы…. И вдруг меня захлестнуло чувство отчаяния, выходящее далеко за рамки этого конкретного разговора о сценарии. Истощение, стресс и все часы, проведенные в шкуре вулканца, наконец, меня настигли — и я обнаружил, что изо всех сил пытаюсь сдержать слезы, настолько мощная волна эмоций на меня обрушилась.

Моя «вулканская подготовка» позволила мне сохранить хоть какой-то контроль. Я поднялся и хрипло сказал: «Прости, Джин, но мне нужно идти». По тени удивления на его лице мне было ясно, что он увидел, что я на грани рыданий. Чтобы спасти нас обоих от неловкой ситуации, я поспешил прочь, прямо к себе в артистическую, и оставался там, пока буря не миновала.

Спок вторгся даже в мою личную жизнь. У меня уходили почти все выходные, чтобы расслабиться и «девулканизироваться» до такой степени, чтоб начать свободно выражать чувства. И к этому времени практически наступало утро понедельника. Но я включаю ее сюда, поскольку он был для вулканца определяющей серией, той, после которой мне — и зрителям — окончательно стало ясно, кто такой Спок. В каком-то смысле, она завершила превращение, которое началось с той самой фразы: «Поразительно…».

Серия была создана нашим очередным продюсером, Джоном Д. Блэком, который выступил с весьма интригующей идеей, позволявшей развить внутренний мир персонажей и дать им действительно предстать вживую перед зрителями.

Все, знакомые с сериалом, вероятно, вспомнят этот эпизод, ведь он до сих пор популярен у фанатов. Задумка была такова: команда «Энтерпрайза» оказывается зараженной вирусом, который устраняет внутренние ограничения и позволяет проявиться «тайной сущности». Например, Сулу буянил по всему кораблю со шпагой наперевес и, как выяснилось, Джордж Такей на самом деле втайне мечтал быть Эрролом Флинном, и мы не могли заставить его угомониться, когда камеры выключились.

Это была великолепная идея. Но в моем случае оригинальный черновик Джона концентрировался исключительно на смешном и легкомысленном. Предполагалось, что Спок выходит из турболифта в коридор, где к нему пристает кто-то из команды и пририсовывает вулканцу усы. Далее Спок разражается слезами и, пошатываясь, удаляется по коридору. Это была забавная сценка, зрелищная и оригинальная.

Но она меня ужасно беспокоила. К тому времени я достаточно хорошо познакомился со Споком, чтобы знать, что чувство собственного достоинства было важнейшей частью личности вулканца.

Инцидент с рисованием казался мне бессмысленным унижением его достоинства — и противоречил всему, что я о нем знал. По собственным ощущениям я был уверен, что Спок никогда не позволил бы себе разрыдаться в присутствии этого члена команды, он сохранял бы самоконтроль любой ценой и не позволил бы барьерам пасть, покуда не нашел места, где мог бы остаться в одиночестве.

Я изложил вышеупомянутые сомнения Джону, и он согласился переписать сцену в том ключе, что Спок сражается с эффектами вируса, а затем спешит в пустую комнату, где борется за то, чтоб вернуть самоконтроль. Ну, вы должны понять, что у сценаристов-продюсеров телевизионного сериала чрезвычайно тяжелая работа.

Они вечно крутятся как белки в колесе. Как только они вытаскивают из пишущей машинки последнюю страницу сценария, кто-нибудь приходит и говорит: «Тут проблема со вторым актом, сценарий надо полностью переписать». Разумеется, предполагается, что к этому времени они работают уже над следующим сценарием, без всякой возможности сделать паузу и перевести дыхание, так что они совсем не рады, когда актеры не позволяют им закончить работу.

Просто сыграй так, как написано». Но к тому времени вулканец уже стоял за моим плечом, и я был непоколебим в решимости не дать умалить его достоинство просто ради мимолетной шутки. И, что настолько же важно, я чувствовал, что мы можем упустить шанс показать что-то большее. Так что я пошел к Джину Родденберри. Джин выслушал меня очень вдумчиво и сказал: «Ты прав.

Это правда не подходит к характеру Спока. Не волнуйся, я разберусь». Я вернулся к работе на съемочной площадке и через час или чуть позже ко мне пришел Джон Блэк и со слегка недовольной миной произнес:. Джон вернулся восвояси и на основе этих крох информации написал чудеснейшую сцену для Спока, которую сейчас можно увидеть во «Времени обнажения».

Подвергшись заражению, вулканец находит уединенное место, где он мог бы переждать эмоциональную бурую, и там бубнит таблицу умножения в попытках вернуть самоконтроль. Но все без толку. И пока он убеждает себя: «Я вулканец! Я контролирую свои чувства! Контролирую свои чувства! Я сожалею о всех расстройствах, которые принесло Джону переписывание сценария, но очень благодарен за результат, потому что эта сцена действительно позволила показать нашим зрителям внутренний конфликт, движущий вулканцем.

С Мэйджел Барретт во «Времени обнажения». Режиссер, Марк Дэниэлс, провел великолепную работу, поставив настоящий балет для камер ради съемки этой сцены. Когда я вошел в «конференц-зал» и сел за стол, камера совершила па-де-де, описав вокруг меня полукруг.

Это была очень необычная техника для телевизионного сериала, поскольку она была сложной и занимающей много времени. Было гораздо проще проводить съемку только в одном направлении, потому что требовало значительно более простого освещения.

Но Марк принял решение снимать эту сцену таким, более сложным и более творческим , способом. И, пока на меня наносили последние штрихи в гримерном департаменте, съемочную площадку тщательно осветили. К тому времени, как все было готово, и я вернулся обратно, мы, к нашему смятению, обнаружили, что на съемку у нас остались буквально всего лишь минуты. Позвольте мне кое-что объяснить. Как и у большинства телевизионных сериалов, у нас был чрезвычайно ограниченный бюджет на сверхурочную съемку.

Другими словами, перерабатывать нам просто не разрешалось. Ровно в вечера мы должны были вытаскивать вилку из розетки и убираться со съемочной площадки, без разницы, сняли мы сцену или нет. А расписание не позволяло вернуться к ней на следующий день и все закончить! Чтобы подчеркнуть этот факт, Родденберри и два или три производственных помощника болтались по площадке — давая нам понять своим безмолвным, зловещим присутствием, что они следят за часами. Воспоминания об этом моменте приводят мне на ум разговор с астронавтом Аланом Шепардом.

Он рассказал мне, что, когда он находился в посадочном лунном модуле, случилось несколько технических неполадок, и у него были какие-то секунды, чтобы решить, совершать ли посадку на Луну или нет. Сигналы были слабые, и в НАСА все были готовы — прямо как наш продюсер — повернуть выключатель и сказать, что вся миссия отменяется. Шепард поступил на свой страх и риск и совершил посадку… и мы умудрились сделать то же самое. Часы тикали, камеры снимали, и каким-то чудом сцена прошла, как планировалось.

Мы сняли прекрасный дубль с первого раза и свернулись ровно в Эпизод произвел невероятный эффект на популярность сериала — и Спока.

Через неделю после выпуска первого эпизода я получил дюжину писем от фанатов, после второго — примерно тридцать-сорок. Но после того как вышло «Время обнажения», почта стала приходить в огромных мешках для стирки белья, каждый из которых содержал сотни писем.

Вулканец был жив и здоров, но самый простите за выражение поразительный период его роста был еще впереди.

СПОК: Этот процесс… Это воспроизведение диалога и выказывание эмоций и есть избранная тобой профессия? СПОК: А на ком лежит ответственность за произведение выбора? Например, за то, что мы показываем публике? Сценаристы, режиссеры, продюсеры и актеры — все в этом участвуют. В любом случае, у меня все под контролем. Интересный сдвиг в отношении NEC к резиденту инопланетян в «Звездном пути» произошел после выпуска «Времени обнажения».

Как только к руководству просочился слух о популярности Спока у зрителей, они сказали Родденберри: «Ну и ну! А почему бы вам не снимать побольше про этого марсианина? Естественно, Джин был только рад повиноваться. На протяжении первого сезона серии начали все больше и больше раскрывать подноготную таинственного вулканца, а также рассказывать про искусства и традиции его родины. Готовясь играть персонажа, я уже обдумывал культуру и обычаи Вулкана, и решил, что вулканцы — общество, где чрезвычайно важны прикосновения, и что пальцы и кисти играют ведущую роль, поскольку вулканцы — тактильные телепаты.

На основе этой идеи и был создан вулканский шейный захват. Это случилось на съемках «Врага внутри», серии, в которой капитан Кирк вступал в столкновение со «злобной» частью своей личности, своим «мистером Хайдом», если хотите. В определенной сцене этот «злой» персонаж противостоял «доброму» Кирку и собирался уничтожить его выстрелом из фазера. В оригинальном сценарии Споку предлагалось подкрасться сзади к «злому» Кирку и ударить его по голове рукояткой фазера.

При первом прочтении эта сцена вызвала у меня сильное раздражение, она казалась гораздо более подходящей для Дикого Запада, чем для 23 века. Я практически мог слышать, как вулканец шепчет мне в ухо:.

СПОК: Варварство. Любой вулканец всеми силами старается избежать ненужного насилия. В конце концов, мы произвели тщательное изучение человеческой анатомии и изобрели более научные методы, которые сделали применение силы глубоко устаревшим. Держа в уме особое значение, которое вулканцы придают прикосновениям, я заговорил с режиссером, Лео Пенном, о своих сомнениях.

Лео согласился, что они имеют смысл, и спросил, что за альтернативу я могу предложить. Объяснив все эти вулканские дела и то, что они, без сомнения, тщательно ознакомились с анатомией вечно упорствующих в неподчинении людей, я предположил, что они способны передавать особую энергию через кончики пальцев. Будучи правильно применена к нервным окончаниям на шее и плече человека, эта энергия приводит его в бессознательное состояние.

Лео попросил о демонстрации. Поскольку Билл Шатнер был единственным актером в сцене, помимо меня, он оказался самой доступной жертвой. Я тихонько проинструктировал Билла насчет задуманного, и затем мы вдвоем провели небольшую презентацию для режиссера. Я надавил Биллу на плечо и основание шеи, а он охотно и весьма убедительно грохнулся на пол «без сознания».

Так родился знаменитый шейный захват, отчасти — благодаря таланту Билла Шатнера падать в обморок по команде. Еще более интригующим, чем вулканский шейный захват, было слияние разумов, изобретение Джина Родденберри.

Впервые оно появилось в «Кинжале сознанья», в котором явно безумный беглец из тюремной колонии просит убежища на «Энтерпрайзе». Сумасшедший, Ван Гелдер в исполнении Моргана Вудварда бессвязно обвиняет своих тюремщиков в садизме. Чтобы добраться до правды, скрытой за его мучительными мыслями, Спок производит вулканское слияние разумов, объединяя свое сознание с сознанием человека. Изначально это была скучная разъяснительная сцена, в которой Ван Гелдера долго допрашивали в медицинском отсеке.

Чтобы сделать ее более драматичной, Джин предложил вулканское слияние разумов, который в этом эпизоде изображался очень рискованным и опасным. Собственно, Спок заверяет МакКоя, что доктору ничто не повредит, при этом ясно выражая, что его собственный разум окажется в смертельной опасности. Если вы посмотрите этот эпизод, то увидите, что он также дал мне возможность подчеркнуть важность прикосновений для вулканцев: Спок использовал пальцы и кисти, чтобы «зондировать» лицо и череп Ван Гелдера.

Это был гораздо более драматический способ извлечения информации, чем куча вопросов, и он стал очень популярен среди сценаристов сериала однако, чем больше Спок им пользовался, тем менее опасным он казался, через какое-то время идея о том, что слияние разумов опасно, практически испарилась.

Я встретил эту концепцию аплодисментами — не только потому, что она была очень драматична, но и потому, что позволяла мне время от времени выходить за рамки, налагаемые характером персонажа.

Но мое любимое использование слияния разумов произошло не в «Кинжале сознанья», а в «Дьяволе в темноте», снятом несколькими месяцами позже. Собственно, «Дьявол в темноте» вообще входит в список самых любимых моих серий, вместе с «Временем амока», «Городом на краю вечности», «Путем на Вавилон», «Временем обнажения» и «Этой стороной рая». Не только потому, что в ней много внимания уделялось Споку, или потому, что она предоставляла уникальную возможность мне как актеру — хотя и то, и другое правда — и не потому, что она дала мне первый и последний шанс сыграть сцену в партнерстве с булыжником.

Серия остается моей любимой из-за своей темы. Это история о том, как «Энтерпрайз» приходит на помощь, чтобы спасти отряд людей-шахтеров, которые подвергаются смертельным нападениям существа, способного проделывать норы в камне.

Все шахтеры хотят уничтожить это создание в итоге выясняется, что это хорта. Кирк и Спок выслеживают хорту, Спок объединяет разум с этим существом — и выясняет, что это не «оно», а «она», мать, защищающая свою кладку от шахтеров, которые в своем невежестве разрушают странные «камни». В конце концов, Кирк объясняет шахтерам ситуацию, и те заключают с хортой счастливое партнерство — она и ее дети получают защиту, а взамен используют свою природную способность растворять камень для помощи шахтерам.

Это ведь очень мощная тема, касающаяся расизма и межкультурного конфликта — страх перед кем-то или чем-то, чего мы не знаем и не понимаем. Серия эта была также важной в плане развития вулканца, поскольку она позволила нам с помощью слияния разумов немного глубже заглянуть в его душу.

Также она показывала гораздо более миролюбивого героя, чем тот Спок, который был показан в «Куда не ступала нога», который хладнокровно предлагает капитану убить Гэри Митчелла. Ко времени «Дьявола в темноте» было установлено, что вулканцы уважают все формы жизни и идут практически на все, чтобы избежать применения насилия. Мы сняли эту серию в январе года.

Я помню это очень хорошо, поскольку однажды днем, когда мы снимали сцену, в которой у Кирка была масса реплик, Биллу Шатнеру позвонили на съемочную площадку. Он получил печальную новость — его отец только что скончался во Флориде.

Продюсеры сказали ему, чтобы он срочно выезжал, и что они начнут немедленные приготовления, чтоб он мог попасть на самолет — но Билл только покачал головой, сжал зубы и сказал: «Нет, мы на середине сцены, и я собираюсь ее закончить, прежде чем уйду со съемок». Мы вдвоем с ДеКелли хором сказали: «Билл, все нормально. Ты просто иди, Билл…» Но Билл — боец. Он был преисполнен решимости не уклоняться от испытания. И он закончил сцену, хотя напряжение на площадке было практически невыносимым, пока мы все беспомощно смотрели, как он прилагает все силы, чтобы одолеть ее.

Это был тяжелый, полный переживаний день, и не было ничего, что мы могли сделать для Билла — только оставаться рядом. Наконец, Билл закончил сцену и уехал, и мы перешли к съемкам сцены, в которой Спок приближается к хорте, чтобы произвести с ней ментальный контакт. Предполагалось, что Кирк в это время стоит и наблюдает. Мы производили съемку камерой через плечо Биллова дублера, так что сумели сделать отличный кадр из-за его спины, а затем сняли меня с хортой. Позже, когда Билл вернулся, мы добавили несколько его крупных планов спереди.

Тем из вас, кого увлекают мелкие подробности о «Звездном пути», будет интересен ляп в эпизоде. Если вы внимательно посмотрите сцену слияния разумами в «Дьяволе», вы заметите, что, когда камера снимает Кирка со спины, он держит фазер в опущенной руке, а, когда камера снимает его спереди, фазер Кирка поднят и нацелен на хорту. Когда Билл вернулся из Флориды через несколько дней, мы с ДеКелли воспроизвели в лицах эти сцены, чтобы показать, что мы делали, и он знал, как реагировать, когда его будут снимать крупным планом.

Я объяснил ему суть сцены со слиянием разумов с хортой, во время которой я прикасался к созданию и кричал: «Больно…». Однако, несмотря на личную трагедию, которую Билл только что пережил, его дьявольское чувство юмора осталось целым и невредимым.

Он сложил руки на груди и задумчиво произнес:.

На съемочной площадке головы повернулись к нам и глаза выпучились от изумления. А Билл, с хулиганским огнем в очах, завопил:. Интересно, что серия, снятая как раз перед «Дьяволом в темноте», вызывала у меня при мысли о съемках абсолютный ужас.

Изначально она называлась «Путь спор» за авторством Натана Батлера псевдоним Джерри Сола , и рассказывала о романе между мистером Сулу и гавайской девушкой Лейлой Каломи. Однако Джин Родденберри решил, что сценарий никуда не годится, и передал его своей тогдашней секретарше, Дороти Д. Фонтане, которая в то время уже писала сценарии для других сериалов. Собственно, в х Дороти создала сценарий для эпизода «Награда для Билли» телевизионного сериала «Верзила» с Бэрри Салливаном в главной роли, в котором мне тоже случилось появиться.

Я помню ее чудесное замечание — она сказала, как ей понравилась моя игра, и я был впечатлен ее добротой. Дороти — весьма талантливая цельная личность, к которой я питаю величайшее уважение. Но в тот день в году, когда она пришла в звуковой павильон «Звездного пути» и сказала мне: «Эй, а у меня есть идея для истории про влюбленного Спока! Больше, чем ошарашен — я был напуган. Я чувствую, что наконец-то хорошо ухватил суть персонажа, и не хочу потерять то, что мы достигли.

И она начала излагать мне сюжет. Выходило так, что некоторое время назад, во время краткого пребывания на Земле, Спок встретил женщину по имени Лейла, которая безответно в него влюбилась. Теперь, шесть лет спустя, они встречаются снова, на планете, где местные «споры» воздействуют на население, и «симптомы» включают в себя потерю комплексов и переживание глубокого чувства любви и духовной близости.

Мне сейчас вспоминается заметка Джина Родденберри касательно Спока от мая года, где, кроме всего прочего, говорилось:. У этого есть предыстория — много лет назад, когда мистер Спок впервые поступил на службу, он легкомысленно относился к этой черте, и, возможно, даже наслаждался своей странной властью над землянками. Но это быстро создало проблемы — как личные, и так и профессиональные». Признаюсь, что я был заинтригован, но вся идея целиком по-прежнему лишала меня присутствия духа.

Даже после того, как мы начали съемки серии — ныне озаглавленной «Эта сторона рая» — мне казалось страшным хотя и освобождающим выказывать чувства в роли Спока.

Как фанаты отреагируют на то, что спокойный, рациональный вулканец в буквальном смысле слова свисает с дерева вниз головой? Но я должен признать, несмотря на все волнения, на съемках этой серии удалось отлично повеселиться. Я не только поболтался на ветвях вверх тормашками, но и надерзил вышестоящему офицеру и отказался выполнять прямой приказ! Финальная версия сценария «Рая» не только содержала сцену, в которой Спок целуется с женщиной, но и содержала намек на гораздо большее После первого поцелуя Спок появляется в следующей сцене в гражданской одежде, заставляя зрителя задуматься, что же успело произойти за время рекламной паузы.

Очаровательная Джилл Айрлэнд была выбрана на роль Лейлы Каломи имя, звучащее слегка по-гавайски, сохранилось, несмотря на то, что актриса была светловолосая и голубоглазая. Она была замужем за Чарльзом Бронсоном — даже тогда, до выхода «Жажды смерти», известного по ролям крутых парней. Они были весьма влюблены друг в друга, и Чарли вполне объяснимо ревновал свою прекрасную жену — до такой степени, что присутствовал на съемочной площадке каждый раз, когда Джилл принимала участие в сцене.

Ну, я и так-то нервничал по поводу того, как скажется эта серия на развитии характера Спока — а тут, в довершение всего, мне еще пришлось многократно целовать жену Чарли Бронсона прямо у него на глазах!

К счастью, Дороти Фонтана оказалась права — историю про влюбленного Спока действительно можно было протащить, и довольно неплохо. Все мои треволнения оказались совершенно необоснованными. И по сей день «Эта сторона рая» остается среди самых любимых фанатами серий «Звездного пути», может быть, потому что она позволяет еще раз мельком взглянуть на скрытую сторону вулканца.

Возможно, единственная серия «Звездного пути», которая и сейчас вызывает резонанс, «Время амока», была, без сомнения, самой вулканской во всем сериале. Снятое по сценарию великого фантаста Теодора Старджона, «Время амока» позволило нам впервые взглянуть на родную планету Спока благодаря дешевым декорациям из папье-маше, оснащенных большим гонгом и на других вулканцев.

Прекрасный сценарий Старджона оказался настоящей вулканалией! Сюжет — весьма рискованный по меркам х — касался семилетнего брачного цикла вулканцев. Когда Спок начинает странно себя вести, капитан Кирк вмешивается и выясняет, что его первый офицер должен вернуться на Вулкан для прохождения брачного ритуала «кун-ат-кал-иф-фи» , или умереть. Кирк рискует своей карьерой, чтобы вернуть Спока на его родную планету, и в итоге оказывается вынужден сражаться со своим другом «до смерти».

Если только NEC не изменит каким-либо образом свою политику, мы, вероятно, не сможем использовать сценарий, напрямую обращающийся к этой теме ». К счастью, «Время амока» смогло просочиться через цензоров, сохранив намеки на то, что вулканская сексуальность, как и прошлое Вулкана, была окрашена насилием и опасностью. Режиссером был Джо Пивни, у которого был опыт в театрах на Западе. Он, собственно, и сам играл в нескольких ранних черно-белых фильмах «Уорнер Бразерс», и исполнял роль друга Джона Гарфилда в «Теле и душе».

Джо режиссировал многие серии «Звездного пути», включая «Дитя Фрайдэй», «Смертоносные годы» и «Проблему с трибблами» которую — несомненно, под влиянием Спока — я в то время так и не оценил по достоинству, потому что она казалась «слишком легкомысленной».

Джо проделал великолепную работу, режиссируя эту серию и производя постановку ритуала кун-ат-кал-иф-фи и сражения между Споком и Кирком. Благодаря своему театральному прошлому Джо ранее работал с Селией которая была замужем за актером, игравшим Питера Лорре и сейчас решил, что она подойдет идеально.

Он был прав. К сожалению, к тому времени она уже скончалась, но, к нашей удаче, мы сумели заполучить Даму Джудит Андерсон, которая принесла с собой на экран такое же царственное великолепие. Слова «Долгой жизни и процветания» были придуманы Тедом Старджоном, чудесным драматургом с сердцем поэта.

Созданный им необыкновенный диалог включал, например, такой мощный обмен репликами:. В этот момент я решил воспользоваться шансом и добавить что-нибудь особенное к вулканским обычаям. Поскольку руки и чувство прикосновения были очень важны в вулканской культуре, имело смысл какое-нибудь невербальное приветствие с помощью рук. Жест, которому вскоре предстояло стать известным в качестве вулканского салюта, я позаимствовал из символики ортодоксального иудаизма.

Во время служб в Дни трепета, коханим священнослужители благословляют присутствующих. В это время они простирают ладони обеих рук над прихожанами, вытянув большие пальцы и разведя средний и безымянный так, что каждая рука образует букву V.

Этот жест символизирует ивритскую букву «шин», первую букву слова «Шаддай», «Господь». В еврейской каббале «шин» также обозначает вечный Дух. Ритуал произвел на меня невероятное впечатление, когда, еще ребенком, я присутствовал на этих службах вместе с родителями в ортодоксальной синагоге.

Женщины сидели отдельно на балконе, а я сидел в первых рядах вместе с отцом, дедом и старшим братом, Мелвином. Тот особенный момент, когда коханим благословляли собрание, нес глубокое чувство магии и театральности, и потому глубоко меня тронул. Они пели на иврите: «Пусть Господь благословит и охранит вас.

Пусть Господь обратит на вас Свое лицо и дарует вам мир…». Их голоса в унисон опадали и вздымались в резких, пронзительных возгласах — пламенных, страстных, исступленных. Тебе нельзя смотреть». Как и любой ребенок, я, разумеется, спросил: «Почему? Я слышал о том, что извечная Слава Господня слишком могущественна, слишком прекрасная, слишком величественна, чтобы смертный мог на нее взглянуть и не умереть, так что я послушно закрыл лицо руками. И я увидел священников, погруженных в религиозный экстаз, с головами и лицами, скрытыми платками и руками, простертыми над паствой.

Они взывали к божественной сущности и их руки были сложены в виде буквы «шин». И вот, когда я пытался придумать жест, который подошел бы миролюбивым вулканцам, в моем воображении всплыл символ благословения коханим. В конце концов, она извернулась, тайком складывая пальцы в правильную позицию с помощью другой руки и удерживая их так, пока не приходило время отдать салют — и оператору нужно было быстро-быстро делать нужный кадр, пока непослушные пальцы не встали опять по-своему.

Идея о том, что в вулканском обществе большое значение имеют жесты рук, отражается в этой серии и раньше, когда Спок уже находится под мощным физическим воздействием «пон фарра», но еще изо всех сил старается контролировать симптомы. Я решил, что все напряжение должно концентрироваться в его руках, поэтому Спок обычно стискивает ладони за спиной в попытках унять их дрожь.

Интересно, что на мое понимание этого эпизода повлиял сам вулканец. Когда я впервые читал сценария «Времени амока», я был им зачарован — но у меня были действительно большие сомнения по поводу концовки, где Спок широко улыбается при виде Кирка, которого он считал мертвым и умершим, собственно, от руки самого вулканца. По крайней мере, я тогда думал , что это у меня были сомнения. Вот кусок из письма по поводу этого эпизода, написанное мной Джину Родденберри в мае Можно сделать предположение, что, исходя из природы эмоциональной сцены между Споком и Кирком в медицинском отсеке, возможно, им следует находиться там одним.

Меня беспокоит идея Спока, демонстрирующего свои чувства по поводу предполагаемой смерти Кирка в присутствии МакКоя и Кристины. Я думаю, что Спок скрылся бы ото всех и делал это в одиночестве. Но, поскольку он верит, что Кирк мертв, я думаю, вполне возможно, что он покажет свои чувства в присутствии предположительно мертвого Кирка».

Как вы, возможно, знаете, в итоге сцена была снята, как изначально задумывалось, с МакКоем и Сестрой Чапел оказывающимися свидетелями при Споковой эмоциональной вспышке. И я рад, что так вышло. Каждый раз, когда я был на конвенте по «Звездному пути», где показывали эту сцену, зрители просто с ума сходят.

Мне довелось прочитать несколько произведений японского мангаки в основном, сценариста, конечно, — но очень редко, кажется, даже и художника и — главное — игродела Одзи Хирои. Интересный товарищ, я бы сказал. Его истории подкупают хорошей проработкой мира и сюжета, вниманием к деталям и, безусловно, прекрасными сильными героинями.

Чтобы убедиться в последнем, достаточно взглянуть на состав так называемого «Teikoku Kagekidan», то есть Императорского Театра Цветов, из «Sakura Taisen» «Войны Сакуры» , а чтобы увериться на все сто процентов, надобно бы обратиться к манге «Karasuma Kyoko No Jikenbo» «Тёмные материалы Кёко Карасумы» — там вообще настолько крутые девки, что вах!

Но в одной из ранних работ Хирои женщины не настолько А вот американский вариант «Самурай-крестоносец» мне кажется не вполне соответствующим сюжету. Эта история повествует не о женщине, а о молодом наследнике знаменитого японского клана. В середине х годов Кумомару Орицуин отправляется в путешествие — из Японии во Францию, из Франции в Великобританию, а оттуда — прямиком в Китай. В этих странствиях он то и дело сталкивается с заклятым врагом, японским нацистом, мечтающим ни много ни мало о покорении всей Азии.

Тот охотится за реликвией — мечом Кусанаги, который клан Орицуин в общем и Кумомару в частности обязан охранять. Но не только неприятелей юный герой встречает в своём путешествии.

В Париже, городе страсти, он находит любимую: проститутку Джиджи, которая так же крепко влюбляется в красавца-японца, как и он в неё. Эта женщина, кстати, тоже не лыком шита, и умеет за себя постоять, но всё-таки сражения — не её стихия.

А всякого рода битв в манге — предостаточно. Кумомару предпочитает сражаться с честной сталью в руке — жаль, что его противники предпочитают более хитроумные и бесчестные способы в том числе и мистического, магического толка. Но молодой японец не один: в том же Париже он встречает самого настоящего друга, который всегда прикроет спину.

Это американский писатель, которого зовут Эрнест Хемингуэй да-да, тот самый, и появление этого персонажа придаёт истории ещё большую прелесть. Манга динамичная, сюжет её не даёт заскучать. Несмотря на то что, казалось бы, во главе угла — почти бесконечная погоня плохишей за хорошими ребятами, а потом — наоборот, реплики героев наполнены ещё и философскими размышлениями, а их поведение то и дело заставляет улыбнуться.

И главное — в итоге все компоненты хорошо перемешиваются, без перегибов в ту или иную сторону. О рисунке стоит сказать особенно. Не знаю, каким образом Хирои получает соавторов-художников — то ли он сам выбирает, то ли ему советуют редакторы издательств? Но, так или иначе, все иллюстраторы, работавшие по его сценариям, меня ни разу не разочаровали это я говорю только о тех творениях, с которыми более или менее знаком. Герои — динамичные схватки — монстры — пейзажи! Всё сделано на совесть, выверен каждый кадр, любовно выписана каждая деталь.

Графика поражает и радует не в меньшей мере, чем сюжет. Так что в копилку примечательных манг попадает ещё одно творение Одзи Хирои. Оно немного наивное, одновременно серьёзное и забавное, стремительное и динамичное, не без толики философии. Приключения наследника японского клана и пока ещё не очень широко известного писателя-американца не дают заскучать, а лишь увлекают с каждой страницей.

На мой взгляд, лучшая манга Хирои — «Тёмные материалы Кёко Карасумы», но тогда он уже был состоявшимся автором, за плечами которого был главный труд — франшиза «Войны Сакуры». А в начале х он был только начинающим автором, однако «Жизнь Кумомару Орицуина» красноречиво заявляет о его потенциале.

Хороший рассказ. Уважительный поклон «Королю в Жёлтом» Чамберса — конечно, на новый лад. Так и время-то уже не то! Там, где у предшественника была мягкая мистика, Кин вовсю брызжет кровью и оголяет причинные места. Но главная задача с которой автор, кстати, успешно справился была — сохранить настроение оригинальных историй про проклятую пьесу. Сохранить весь этот сюрреализм, граничащий с психоделикой, красочно описанный Чамберсом мир безумия.

И тут Кин всё сделал как надо! Цугуми Ооба «Тетрадь смерти». Я бы не стал включать эту работу в подобный список как выяснилось, ещё из этих 50 серий я знаю только «Берсерка», и на его счёт моё мнение тоже далеко от восторга. Как этакая головоломка, созданная исключительно для развлечения читателя, чтобы заставлять его задумываться, перебирать варианты, пробовать просчитать дальнейшие шаги героев — это, наверное, вообще одна из лучших работ.

Песенка из мультфильма \

Есть здесь моменты напряжённые, под стать хорошему триллеру, есть загадки, которые хочется разгадать, есть моменты удивления и даже ошеломления — мол, вот же как авторы закрутили, не ожидал такого поворота! Но, к сожалению, всё портит нереалистичность, искусственность повествования. Если бы действие развивалось в реальном мире, дальше второго, а то и первого тома манга бы не пошла.

Киру обнаружили бы давным-давно, и, возможно, даже до появления одного из ключевых персонажей. Нет, я понимаю, конечно, зачем авторам понадобилось столько наворачивать — чтобы тянуть кота за хвост, а с ним тянуть и деньги, и популярность, — но не могу закрыть глаза на крупные логические дыры в произведении, которое претендует на логическую безупречность.

Дело отягощается ещё тем, что манга делится на две части: расследование L и расследование его преемников. Первые семь томов истории сильнее, интереснее, а далее идёт постепенный спад.

Создаётся такое впечатление, что вторая часть уже высасывалась из пальца. Жаль, конечно, что логика серьёзно пострадала. Читать «Тетрадь смерти» было всё-таки интересно почти в каждый конкретный момент времени, но когда заканчивался очередной томик, приходило осознание искусственности, навороченности, неестественности.

Поэтому я и получил от серии двойственные впечатления: головоломку японские мангаки сделали весьма неплохую, но с реалистичностью у них беда. Сигэру Мидзуки «Дан приказ умереть! За довольно короткий срок на русском языке вышли две работы знаменитого японского мангаки Сигэру Мидзуки: «Бабушка Ноннон» и «Дан приказ умереть! Обе манги представляют собой полуавтобиографическое повествование, в основу которого легли настоящие события из жизни автора. И если «Бабушка Ноннон» — довольно-таки светлая и забавная история, хотя и не без драматических моментов, то «Дан приказ умереть!

Оно и понятно: события «Бабушки Итак, один из островов в Тихом океане, год. Аванпост японских войск ожидает прибытия соперника никак иначе, кроме как «враг», неприятель ни разу за всю мангу не назван. За их спинами, в относительной безопасности — основные силы. Поначалу, пока ещё врага не видно и не слышно, Миздуки рисует нам картины повседневности аванпоста.

Здесь есть место воспоминаниям о мирной жизни, нечастым и простым радостям в числе прочего — даже утехам с проститутками , каким-то забавным ситуациям. Солдаты с самого начала не слишком-то понимают, почему командование отдало им приказ остаться на этом острове неподалёку от Новой Гвинеи.

Что здесь такого ценного и важного, что следует защищать? Но пока обыденные заботы владеют умами солдат, им нет особого резона задумываться об этих вопросах. Рисунок художника весьма оригинален. Свойственный Мидзуки стиль узнаётся сразу с первых кадров: угловатые лица, фигуры, с фотографической чёткостью запечатлённые фоны.

Можно сказать, такой рисунок схож с несерьёзными работами французских комиксистов, и поначалу, примерно первую треть книги будто действительно читаешь какую-то забавную историю хотя уже и с самого начала случаются смерти — от южных инфекционных болезней или по глупости , но потом настроение манги постепенно меняется.

Время идёт, враг подбирается ближе, и скоро лениво текущая жизнь превращается в кошмар. Когда бомбардировки становятся регулярными и продолжительными, тут уже не до развлечений.

Бойцы на передовой погибают один за другим, их непосредственное командование мучается дилеммой: отступить или держать позиции до последнего. Впрочем, любое решение приведёт к несчастливому финалу: аванпосту приказано держать оборону любыми средствами. Отступление будет считаться дезертирством и караться смертью.

Манга сопровождается послесловием Сигэру Мидзуки, которое называется «Зачем нужно было заходить так далеко ради обороны этого места? Приказ держать позиции до последнего человека был императорским, и не подчиниться ему для любого японца было бы смерти подобно. Вместе со своими героями автор спрашивает: неужели жизнь солдата настолько ничтожна, что ею можно не задумываясь заплатить за какую-то территорию на острове в Тихом океане, который для «большой» Японии, собственно, никаких жизненно важных интересов не представляет?

Да тут ещё вот что: в тылу сидят генералы, сытые, в относительной безопасности А мы тут — кровь проливать ни за что ни про что?!

Вот поэтому часть солдат с их непосредственным начальством отступила, спасая собственные жизни. Уже не думая о приказе императора, они всё-таки решили уйти с линии огня, даже несмотря на то что их действия будут расценены как дезертирство Но, к сожалению, им удалось лишь на короткое время продлить собственные жизни. В итоге манга приходит к кошмарному финалу: и не осталось никого Погибнуть в бою, в самоубийственной атаке на безусловно превосходящие силы противника — только этой чести удостоились в конце концов выжившие и пытавшиеся отступить.

А к чему это привело? Остров-то отстояли? Картины военных действий Сигэру Мидзуки удаются так же хорошо, как и те происшествия, которые описаны в начале манги. Пикирующие самолёты и взрывы, даром что рисунок чёрно-белый, выглядят ярко и красочно. Ну и конечно, последние страницы истории, где весь ужас войны отражён в самом концентрированном виде, поражают.

Несмотря на то что на крови и ранениях чрезмерное внимание не заостряется, читатель всё равно прекрасно ощущает дыхание самой Смерти. Автобиографические работы Сигэру Мидзуки всегда привлекают внимание, им веришь, потому что художник отображает в них события, в которых участвовал сам, которым был свидетелем. В этой манге показаны солдатские будни со всех сторон: от простых развлечений с относительно мирным небом над головой до ужасов горячих военных действий.

И по прочтении книги остаётся только один вопрос, переходящий в разряд риторических: зачем нужно было заходить так далеко ради обороны этого места?.. Аниме «Спидграфер» «Скоростной фотограф» — это очень крутая штука! Представьте: недалёкое будущее, мрачный, жестокий мир, в котором правят деньги, деньги, деньги И вот в этой безрадостной действительности встречаются двое: военный фотограф Тацуми Сайга, человек, уже вступивший в тот период жизни, который называют «зрелость», и Кагура Тэннодзу, наследница могущественного концерна и — школьница.

Обстоятельства их знакомства были весьма интересными и очень опасными для жизни. Но обоих сразу потянуло друг к другу, пусть даже в самом начале они этого не осознали. Потом было много приключений, встреч и расставаний, погонь и перестрелок Ну, в общем, как в обычном боевике — можно было бы сказать, но, безусловно, «Спидграфер» гораздо больше, чем обычный боевик.

А какие там монстры-мутанты — ах! А какие истории жизни не только главных, но и второстепенных персонажей — ух! Манга «Спидграфер» отличается от аниме, и очень серьёзно. Какие-то ключевые моменты из мультфильма перекочевали, конечно, и в рисованную историю, но практически весь сюжет, начиная с первой встречи Сайги и Кагуры, оригинален.

То есть, автор Томодзо шёл по пути развития фабулы аниме только до знакомства двух главных персонажей, а дальше, получив почти полную свободу, повёл сюжет своими путями. Что же, получилось у него довольно неплохо. В манге не так явно сделан акцент на всемогущество денег в аниме этот аспект прямо-таки выпячивался , отведены несколько иные роли разным персонажам например, резиновый человек в аниме присутствовал всего в паре эпизодов, а в манге он активно действует во всех трёх томах , да и время действия сжато в самом финале аниме показано, что случилось через пять лет после основных событий, в манге не то что пять лет, даже полгода спустя — попросту нечего показывать.

Аниме закончилось не розовым хэппи-эндом, но всё-таки довольно счастливо, причём почти для всех «хороших» героев. В манге всё гораздо, гораздо печальнее, но зато и более логично, если учесть жестокий мир, в котором развивается действие. Томодзо оказался более жесток к своим героям, чем создатели мультфильма.

И я вот терзаюсь, не знаю, как к этому относиться. С одной стороны, сюжет мангака представил такой, что и финал вполне оправдан и логичен, но с другой стороны, лично мне очень, очень хотелось бы увидеть конец, подобный тому, что был в аниме. Хочется побольше света в этом тёмном царстве. Ну, и объективная претензия: очень спешно.

Сам Томодзо говорил, что последние две главы ему пришлось ужать в одну и, например, история сестры Суйтэнгу, которая в аниме играла большую роль и из-за которой этому персонажу начинаешь сочувствовать, в манге скукожена всего лишь до трети двухстраничного разворота, так что читатели, не смотревшие прежде аниме, вряд ли поняли, что там произошло с сестрой Вот так гнать лошадей вовсе бы не стоило, конечно.

Но, говоря в общем, это хорошая работа. То, что она не повторяет сюжет мультсериала, а предлагает новое видение той же истории, зарабатывает этому трёхтомнику дополнительные очки. Эх, если ещё художником манги был создатель дизайна персонажей Юскэ Кодзаки, уверен, был бы вообще праздник!

Говард «Алая цитадель». Люблю творчество Говарда сильно. Мой любимый писатель, и этого ничто и никогда уже не изменит. Но я люблю Говарда если и не малоизвестного, то, во всяком случае, явно не самого популярного. Эти ребята, на мой взгляд, достойны внимания никак не меньшего, а то и большего, чем всем известный киммериец. Конана знает каждый — утрирую, конечно, но от истины это утверждение не так и далеко. Конан — это попса. И тут нет ничего обидного или уничижительного.

Попса бывает разная. Бывает сделанная тяп-ляп, лишь бы денег срубить, а бывает хорошая, качественная и даже с глубокими мыслями. Конан Роберта Говарда относится ко второй разновидности. В чём же секрет киммерийского варвара, ставшего одной из икон массовой культуры? Ох, иногда думается, лучше бы участь сия его миновала Конан — по крайней мере, у Говарда — это не гора мышц с одной извилиной в мозгу. Это яркий, живой персонаж, который не может быть окрашен только в белый цвет героя или только в чёрный цвет негодяя.

Варвар из Киммерии — это Легенда. Вот как раз «Алая цитадель» — это скорее сказка. Тут вам и драконы летучие, и чародеи белобородые на самом деле, старых добрых волшебников, которых мы привыкли видеть в детских сказках, здесь нет.

Но Говард остаётся собой, в рамках цикла о Конане он не может сделать просто милое развлечение. Не надо забывать о чёрном колдуне и огромной змее, о трупах на поле брани и пленниках в тёмных подвалах, о злом коварстве и жутком возмездии Вот, кстати, возмездие в «Алой цитадели» мне нравится исключительно.

Вспомните последние абзацы рассказа — ну это же прелесть что такое! Описания простые, лаконичные, без декадентского любования смертью — но у меня бегут мурашки наслаждения от заключительной сцены.

Так что сказочка вышла на славу, даже несмотря на некоторую наивность. В наивности произведений Говарда всегда и заключался их шарм. Писатели бывают разные: кто-то находит свою нишу и сидит в ней всю свою творческую карьеру, всё углубляя и, может быть, расширяя её, но всё равно оставаясь в той же нише. Есть другие литераторы — те, что «и вашим, и нашим», пробуют себя в разных жанрах, дерзают сыграть на чужом поле и оставить свой след — не всегда, видимо, выдающийся.

Фриц Лейбер относился ко второму типу авторов и, в отличие от многих других отважных, сумел оставить не просто выдающийся, а неизгладимый след как минимум в области фэнтези, научной фантастики и ужасов. Действительно, мало найдётся любителей героики, которые никогда не слышали о приключениях Фафхрда и Серого Мышелова. Да и фантастические романы Лейбера, такие как: «Зелёное тысячелетие», «Большое время», «Серебряные яйцеглавы» пользуются спросом и по сей день.

К жанру ужасов автор тоже имеет самое прямое касательство — «Ведьма», «Дымный призрак», «Власть кукол», «Богоматерь тьмы» стали заметным вкладом в американский и мировой хоррор XX века. Джон Пилан, редактор и составитель многих авторских сборников разных писателей и антологий ужасов, давно и беззаветно любит творчество Фрица Лейбера. Он сам в этом признаётся в предисловии к сборнику «Чёрный гондольер» и другие рассказы» года издания.

Для этой книги он отобрал малоизвестные и вовсе забытые рассказы писателя, которые, по его мнению, нужно вернуть читателю. И сделал Пилан это на совесть: книга полна необычных, но увлекательных историй, жанр которых порой и определить-то трудно. По большей части это фантастика, но — особая, лейберовская, мрачная и даже местами безжалостная и безысходная.

Составитель сразу признаётся: именно необычные, странные вещи были интересны ему, когда собирался сборник. Ночь за ночью он ведёт противостояние с неким существом, и ему кажется, что от исхода этой игры зависит ни много ни мало будущее человечества! Это не обычные шахматы: на доске больше шестидесяти четырёх клеток, а фигуры далеки от привычных нам. Кошмар постепенно сгущается: а что будет, если неведомые твари сонной вселенной Морленда прорвутся в наш мир?

Произведение «Наследство» более традиционно — рассказчик повествует нам о том, что досталось главному герою от дяди и как от этого избавиться. Всё будто по трафарету готических романов? Но Лейбер не идёт проторенными путями, и его мистический дом оказывается наполнен довольно странными персонажами, практикующими не только научные опыты на людях Впрочем, всё перечисленное — это ещё ранний Лейбер первой половины х годов.

Уже в этих рассказах чувствуется необычность и оригинальность, но дальше писатель начнет выдавать ещё более странные вещи. В году опубликован рассказ «Мертвец» — тоже о научных опытах, призванных дать ответ на вопрос: можно ли посредством гипноза сделать из живого человека мертвеца?

Он приплывает на своей чёрной лодке по чёрному потоку — один только этот образ чего стоит! Так же необычен и «Человек, который дружил с электричеством», где Лейбер обращает внимание на энергию и то, что её даёт.

Вообще, современность, актуальные проблемы тех времен, когда создавались эти произведения, плюс ужасы — вот фирменный коктейль писателя. Это доказывают и такие вещи как «Мистер Бауэр и атомы» и «Луч рентгена», где во главу угла поставлена радиация. Конечно, Лейбер без иронии не был бы сам собой, и в сборнике мы находим несколько подтверждений этой мысли. И «Шизофреник Джимми», и «Дьявол из шкатулки», и «Сад зла доктора Адамса» представляют собой одновременно и странные, и жутковатые произведения, в которых ясно чувствуется авторская улыбка.

Первый рассказ повествует о заразительном безумии, второй — о том, на что может пойти теряющая славу кинозвезда, чтобы этого избежать, а третий — о прекрасных девушках, цветах и очень старом, просто невероятно старом садоводе. Сюрреализм и психоделика тоже всегда, по-видимому, привлекали Лейбера: «Секретные песни», «Тринадцатый шаг», «Восстановленные люди» кажутся ещё более необычными и непонятными, чем другие рассказы, хотя книга и так забита странностями до отказа.

Первый из вышеперечисленных обращается к теме телевидения, второй рассказывает о пагубной привычке к алкоголю, третий посвящён клонированию. Это действительно в высшей степени странные рассказы, и понять содержание их порой непросто. Произведениям, которые являются научной фантастикой в большей мере, чем другие, здесь тоже нашлось место. Это повесть из «волчьего» сборника Лейбера и рассказ «Игра в мотеле». Что ж, сумасшедшие есть везде и всегда, и в этой действительности один такой нашёлся: Гастертон отважился жить со своей семьёй за пределами безопасности.

Он мечтал о создании Лиги Здравомыслия, тогда как другие именовали его безумцем и Одиноким волком. А «Игра в мотеле» посвящена встрече двоих, один из которых — человек, а вторая — пришелец, как она сама рассказала. И муж у неё есть где-то в звёздных безднах, и прилетела она на Землю в качестве туристки.

Из рассказа женщины следует, что планете угрожает нешуточная опасность, но насколько правдивы её слова?.. В тексте под названием «У чёрного своё очарование» жена выкладывает мужу монолог, в котором уличает его в неверности, в постоянной лжи, унижении и прочем Она уверена: он в конце концов убьёт её, но поскольку муж и жена — одна сатана, то даже после смерти женщина будет преследовать предателя. Ему невозможно будет никуда скрыться — это уж она обещает!..

И, наверное, самый дерзкий рассказ сборника: «Лежи спокойно, Белоснежка».

\

Здесь мы имеем исповедь некрофила, которую тот произносит перед очередной жертвой. Впрочем, ему порой кажется, что девушка, с которой он вот-вот собирается поразвлечься, движется! Она жива? Нет-нет: это всего лишь игра света и тени, обман возбуждённого разума и прочее Или же всё-таки?..

Да ну, не может быть! Рассказ года, в котором Лейбер в несвойственной, надо полагать, для себя манере обратился к довольно пикантной теме. И этот опыт получился у него весьма хорош! Джон Пилан в предисловии к «Чёрному гондольеру» и другим рассказам» говорит, что отобрал для этого издания странные истории. И, прочитав книгу полностью, понимаешь: так и есть! Сборник разношёрстный, необычный и увлекательный. Как раз то, что мы и привыкли ожидать от такого любившего эксперименты писателя как Фриц Лейбер.

В его наследии найдётся ещё немало произведений даже на пару таких же книжек что и подтверждается: Джон Пилан сделал впоследствии ещё пару подобного рода сборников. Жаль, что большинство этих вещей пока не добрались до отечественного читателя. Будем надеяться, что в будущем это ещё произойдёт. Евгений Федотов «Якутия». Чем славна Якутия? Необозримыми просторами, полезными ископаемыми, невероятными перепадами зимней и летней температуры Здесь дома стоят на сваях вечная мерзлота всё-таки , по полгода царит зима и, в общем, в Якутии делать нечего Эх, скукотища!

Но стали бы Евгений Федотов и Богдан затевать такую внушительную мангу триста с лишним страниц! Конечно, нет! Итак, для Максима всё начиналось обычно: дом — школа — опять дом — поиграть — сделать уроки — спать.

А на следующий день круг повторяется. И вот угораздило же в этот круг ворваться одновременно и ужасу, приносящему смерть и разрушения, и светлому духу, предстающему в виде прекрасной девочки-подростка, и самому страшному и неотвратимому: сообщению о том, что Макс — избранный. И его дело — не допустить того, чтобы тьма и зло поглотили этот мир.

Если по этому описанию вы решили, что «Якутия» — это банальнейшая супергероика, не спешите с выводами. Уже одно то, что в ответ на приглашение стать героем и пойти причинять добро и наносить справедливость Макс отвечает категорическим отказом, отличает «Якутию» от обычной супергероики и заодно настраивает читателя на лёгкий и несерьёзный лад. Манга пропитана тонкой иронией, и это её, несомненно, только украшает. Но особо веселиться-то некогда: Макс, как не отнекивайся, всё равно остаётся избранным, и без его помощи светлый дух Сардаана обворожительная девочка-подросток не сможет справиться с нашествием зла.

А тут и вовсе шутки в сторону: на Якутск надвигаются полчища разнообразных монстров, охочих до человекоубийств и уничтожения всего, что стоит на пути. Их зовут абахы, когда-то все они были заточены под корнями мирового Древа-матери, и много-много лет не показывались, не досаждали человечеству. Но вот теперь некто освобождает этих чуд-юд, и те массированно идут на Якутск, дабы уничтожить людей, опустить на мир вековечную тьму и жить себе припеваючи.

Сардаана — это Северная звезда, дух Верхнего мира мир людей — Средний, мир абахы, соответственно, — Нижний , которой по плечу справиться с нашествием монстров Или же не всё так просто?

Несколько раз она просит о помощи Макса, но тот пытается «отсидеться», надеясь, что Сардаана и сама справится.

И хотя светлый дух умеет летать и действительно пачками уничтожает абахы, но даже её сил и опыта не хватает. Якутск прямо-таки гибнет под пятой чудищ. Рушатся здания, разбиваются вдребезги автомобили, а некоторые автобусы ПАЗики, так любимые авторами манги и вовсе пожираются целиком. В общем, в городе царит форменный бедлам, Северная звезда Сардаана не справляется одна, а Макс — герой! В конце концов, как и следовало ожидать, юный воитель не может скрыться от своего предназначения.

Он выходит на бой с разбушевавшимися абахы и в паре с Сардааной побеждает! Тут ещё свою роль играет донельзя активная и, кажется, влюблённая в новоиспечённого Нео староста его класса Надя, которая буквально пинками заставляет Макса встать на защиту Якутска. Но после этой победы становится ясно: Нео не дадут отдохнуть от геройских дел. В то время как город очень быстро отстраивается ещё бы, ведь поверженные монстры распадаются на стройматериалы или мебель, например, которые тут же используются жителями Якутска по назначению , появляются новые чуды-юды.

От раза к разу противники Макса и Сардааны становятся всё сильнее и опытнее — всё прямо как в любимых избранным компьютерных игрушках! В Якутии запас абахы, кажется, неисчерпаем, так что тут сколь угодно долго сражайся-махайся, а они снова будут наступать! И что же остаётся делать? Но и эта задачка не из простых.

Неизвестный посылает по душу Макса всё более и более «прокачанных» абахы, после сражений с которыми уже как-то и не остаётся никаких сил на разгадку разных секретов. Тут бы самому живу остаться! Но долго ли коротко ли, тайна неизвестного вредителя раскрыта, и это серьёзно бьёт по Максу. К тому же, тут появляется самый могущественный враг — этакий главный «босс» тёмных сил. И он делает так, что вся «избранность» главного персонажа летит псу под хвост Но, как известно, геройство меряется не только физической силой.

Максим, доселе трусливый и чрезмерно осторожный, наконец плюёт на всё и идёт вперёд. Ещё бы: на носу — самый настоящий глобальный катаклизм! Если предыдущие абахы были только лёгкой разминкой, только подготовкой к главному бою, то теперь деваться некуда: на кону — ни много ни мало — судьба мира. И родного Якутска, конечно. Макс хоть мал, да удал, он вступает в схватку с тёмными силами в решающий момент и помогает воинам добра и света одержать победу.

Мир спасён, Древо-мать неприкосновенно, Северная звезда Сардаана и воин светлого мира улетают в морозную даль Счастливый финал. Каждый элемент и сам по себе интересен, но когда они объединяются в такую смесь, которую создали автор сценария и художник, получается где-то лёгкая и весёлая, а где-то мрачная и напряжённая история. Книга вырастает на стыке культур: это якутские декорации и атмосфера сурового северного края; супергеройские приключения, характерные для американских комиксов; «няшный» рисунок, отмечающий родство с японской мангой.

Стиль художника достаточно условный, как, собственно, и в большинстве графических историй родом из Страны Восходящего Солнца, но при такой динамике развития событий это никак нельзя назвать недостатком. Так что, вот она — ещё одна очень добротная работа отечественных создателей комиксов.

Фриц Лейбер «Посланцы Ночной Тьмы». Ну что же, в общем и целом получилось неплохо — в первую очередь по той причине, что довольно-таки разнообразно.

Лейбер, я так полагаю, почти во всём своём хорроре пытается сделать что-то странное и необычное, смешивая ужасы с городскими легендами, с научной фантастикой, сдабривая всё это сюрреализмом и психоделикой. Получается не всегда хорошо, особенно в ранних рассказах, представленных в этом сборнике.

Я бы выделил только «Дымный призрак», остальные «ужасные» вещи — порой крепкие и добротно сделанные, порой не очень, но середнячки. Из завершающей фэнтези-дилогии «Затонувшую землю» вообще считаю одним из лучших рассказов о Фафхрде и Сером Мышелове, а вот «Гамбит адепта» воспринимаю гораздо более прохладно.

Жаль, конечно, что Лейбер не написал побольше таких новелл как «Затонувшая земля», где фэнтези объединяется с мистикой и хоррором. Гарднер Фокс «Королева демонов». То, что главные персонажи героического фэнтези — прекрасные, сильные, могучие варвары, которые и в бою круче всех, и выпить не дураки, и в постели с красавицей — ого-го!

Что тут скажешь, это закон жанра, хотя лучшие авторы умели обходиться и без этих клише. Гарднера Фокса к числу лучших в «мече и магии», конечно, нельзя отнести. Так ладно бы только варвары! Котар очень мало чем отличается от того же Брэка, скажем Но тут встаёт и ещё одна проблема, которая в предыдущих книгах не так серьёзно выпячивалась, а вот в «Королеве демонов» заявила о себе в полной мере.

Это — обилие магии. Завет дедушки Говарда довольно прост: поменьше, поменьше колдунства! А если оно есть, его надо пресекать, желательно — на корню и желательно — добрым ударом меча! Мало того что Котар у Фокса с удовольствием пользуется зачарованным мечом, так он не против любой помощи от благоволящего ему волшебника!

Конан, помнится, даже к Пелиасу относился с большим недоверием, хоть тот ему и здорово помог. И ладно бы был один только колдун, так нет же — их в «Королеве демонов» как собак нерезаных! И каждый пытается сделать ближнему своему какую-нибудь пакость и стать единовластным повелителем демонов или завоевать мир. Да уж, чего-чего, а эпичности в этом романе хоть отбавляй, причём эпичности в худшем смысле.

Зачем нам думать в небольших масштабах, вроде того как бы мне самому было лучше и никого не трогать? Не-не, нам надо управлять, причём желательно могущественными демонами, унижать и доминировать! И тут как бы ничего необычного: да в каждом средненьком романе таких колдунишек, мечтающих о безраздельной власти над всем миром, — пруд пруди!

Но «Королева демонов» удручает тем, что здесь всё совершенно всерьёз, без какой-либо тени иронии. Но читатель при этом чувствует вовсе не то, на что, видимо, рассчитывал автор.

Там, где нужно восхищаться бравыми героями, скорее пробивает на смех. Каждый второй чародей у Фокса — чуть ли не сверхчеловек, почти бог, могущий создавать настолько могущественные заклинания, чтобы, например, защититься от зачарованного клинка Котара или поднять из могил древних воинов и наделить их тела неуязвимостью.

Эпический пафос так зашкаливает, что порой становится смешно — хотя автор, совершенно ясно, не рассчитывал на такую реакцию. Чего стоит один только эпизод с этими воскресшими воинами: чтобы прорваться в запертый город, они снесли створки ворот И ничего, бошки не поломались!..

Первые две книги о Котаре были всё же лучше, отдельные новеллы из них так и вовсе оказались весьма интересны. Но «Королева демонов» сильно снижает планку. Если так и пойдёт дальше вниз по наклонной, что же тогда ожидает нас в четвёртой и пятой книгах серии? Страшно представить! Роберт Артур «Абсолютно надёжно». Они просто хорошо подходили друг другу и разрабатывали хорошие планы — абсолютно надёжные.

Ну, что уж делать, раз они решили развестись? И как быть с бизнесом, делить его теперь, что ли? Ни он, ни она не готовы были что-то потерять, каждому были нужны абсолютно надёжные безоблачные перспективы.

Так что весь рассказ, выдержанный в серьёзном ключе, оборачивается авторской ухмылкой в последнем абзаце. Это мы уже видели у Роберта Артура: вспомнить хоть «Смерть — это сон» или «Как избавиться от Джорджа? Да, несмотря на то что автор прославился прежде всего детскими детективами, короткие триллеры с нотками иронии ему удавались просто исключительно! В который уже раз в этом убеждаюсь! Так уж случилось, что с начала сего года я стал с особенным ожесточением читать мангу. Уже сейчас я знаю много замечательных графических историй из Японии и Южной Кореи, но одна из них запала в душу настолько глубоко, что надолго захватила все мои мысли.

Это совершила девушка-детектив Кёко Карасума из полицейского управления Асакусы. Что уж говорить: по прочтении восьми томов, переведённых на русский, мне до зубовного скрежета хотелось узнать, чем закончится её история, и я это всё-таки выяснил. Последние две книги не подвели, и теперь я считаю совместный труд автора сценария Одзи Хирои и художника Юскэ Кодзаки ни много ни мало шедевром.

А ведь казалось бы: ничего здесь такого чрезвычайного, чего-то из разряда «прыжок выше головы» — нет. История, в принципе, довольно проста. Кёко Карасума и её коллеги занимаются истреблением нечисти в Асакусе, районе Токио. Её начальник Кодзо Митамура и напарник Реймонд Кумано — люди бывалые, изничтожившие на своём веку немало демонов.

А вот самой девушке всего шестнадцать лет. Но, впрочем, уже в первом томе присутствуют интригующие сюжетные повороты, а дальше становится всё интересней и интересней! Рисунок художника тоже от книги к книге становится лучше, так что наблюдать за дальнейшим развитием событий — одно удовольствие. И вместе с тем, если внимательно почитать реплики персонажей да с чувством, с толком, с расстановкой поразглядывать панели, то становится ясно, что манга-то не так проста, как думается поначалу.

Здесь на поверхности — погони, перестрелки, сражения и убийства, а под ними скрываются более глубокие вещи. Персонажи заставляют вас сопереживать и задаваться, например, такими вопросами: где граница между зверем и человеком? Вправду, мир манги жесток и беспощаден.

Действие происходит после года, всему населению Японии вводятся в голову специальные чипы. В Токио, а затем и в других регионах страны разгулялась нечисть, которая убивает и поедает обычных людей.

На этом фоне и происходит становление Кёко Карасумы, которая между делом, в свободное от истребления демонов время пытается найти ответ на вопрос: кто она такая? На тернистом пути к разгадке ей встречается масса колоритных персонажей, как демонов, так и людей. Взять хотя бы одного Райко Гобури — человечище!

Или Кирио Утида — этакий демон-денди, в начальных томах стопроцентный противник Кёко, а к концу серии поменявший к ней отношение — как, впрочем, и она к нему. Вообще, манга очень сильна характерами героев: здесь, кажется, даже у самого эпизодического персонажа есть своя история, которая заставляет читателя задуматься. Так что в итоге получается просто и ладно исполненная история, содержащая много всего в глубинах. И добираться до этих глубин очень интересно. С помощью крепкого сценария Хирои и, как мне кажется, просто идеального рисунка Кодзаки «Тёмные материалы Кёко Карасумы» и вырываются на вершину, став для меня, можно сказать, эталоном.

А это очень дорогого стоит. Кёкочка не отпускает до сих пор, так что даже мой друг однажды пожурила меня: «Ох уж эти ваши шашни с этой вашей Кёкой». Ну, что тут ещё скажешь?.. Говард «Варварство против цивилизации». Подборка отрывков из писем Роберта И. Говарда Г. Воистину, Говард был отличным писателем! Тот пыл и та уверенность, с которой он отстаивает свою точку зрения в этих отрывках, просто зачаровывают. Энергия и увлечённость чувствуются в каждой строчке — собственно, такими качествами славно не только его эпистолярное наследие, но и проза, и поэзия.

Хотя писатель и не получил систематического образования, в некоторых областях он мог блеснуть эрудицией. Черпая знания из доступных ему источников а доступно было не слишком-то много , Говард достаточно хорошо изучил некоторые варварские сообщества и неплохо прочувствовал их, отчего и смог в этой дискуссии говорить доказательно и убедительно. Раз за разом РИГ втолковывает своему оппоненту, что он не идеализирует варварство, но ровно так же он не идеализирует и цивилизацию.

Исходя из слов Говарда, можно сделать вывод, что Лавкрафт не принимает его доводов и как раз считает цивилизацию абсолютным и непреклонным Добром с большой буквы. Жаль, не знаком пока с письмами Лавкрафта надеюсь, это временно , чтобы по достоинству оценить дискуссию, выслушав обоих оппонентов.

Но уж Говард, по крайней мере, рассуждает логично и не даёт воли эмоциям, стараясь быть беспристрастным. А вот с точкой зрения РИГ я, в общем, согласен: в любую эпоху обычному, среднему человеку жилось не безбедно, но в варварских сообществах жизнь была попросту справедливее и проще. Кто сильнее, тот и прав — вот и весь закон.

Так что дискуссия о варварстве и цивилизации двух знаменитых мастеров пера — наверное, самая важная и известная часть их переписки — весьма интересна. Надеюсь, когда-нибудь я прочту её в полном объёме. Да и с другими письмами Говарда и Лавкрафта тоже хотелось бы ознакомиться Когда в году Суэхиро Маруо завершил работу над мангой «Необыкновенная история острова Панорама» по мотивам повести Эдогава Рампо, он решил не останавливаться на достигнутом и переосмыслить ещё один сюжет знаменитого соотечественника.

Недостатка в достойных произведениях у Рампо нет, и выбор художника пал на рассказ года под названием «Гусеница». Фабула произведения довольно проста: с войны возвращается тяжело раненный воин. У него нет конечностей, обезображено лицо, он потерял дар речи и слух. Какая ирония: русско-японскую войну он прошёл и даже получил за это медаль.

Но вот когда несколько лет спустя в первые годы после Гражданской войны в России японский отряд оказался где-то в районе Иркутска, тут героя и настиг злой рок Вернувшись на родину в таком состоянии, мужчина уже ни на что не годен.

Он не может ухаживать за собой, даже передвигается с трудом. Его жена Сунага, увидев впервые обезображенное тело в военном госпитале, падает в обморок. Как она была бы счастлива оставаться в беспамятстве, но неумолимая реальность возвращается каждое утро, напоминает о себе каждую минуту Сунага вынуждена заботиться о муже, кормить и поить его, помогать справлять естественные надобности Они живут на его пенсию, но денег недостаточно. Сунага могла бы пойти работать, но в таком случае кто позаботится о несчастном?..

Все эти неприятности скрашивает только секс, которым, несмотря ни на что, супруги занимаются постоянно. Показать ужасы войны в облике отдельно взятого человека — вот, видимо, какую задачу ставил перед собой Суэхиро Маруо. Потому что несчастный муж в его исполнении действительно вызывает омерзение.

Испещрённое шрамами лицо, скудные островки волос на безобразной голове, провалившийся нос, беззубый рот, отвратительные культи — всё играет на общий отрицательный эффект, вызывает чувство брезгливости. Он производит впечатление одновременно умалишённого и глубоко несчастного человека, со всей ясностью осознающего своё положение и то, какие хлопоты доставляет жене. Сунага, надо отдать ей должное, поначалу старается держаться, скрепя сердце терпеливо выполняет всё, что надо.

Однако так долго продолжаться не может — и женщина не выдерживает. Суэхиро Маруо изображает жену чаще всего либо испуганной, либо вовсе плачущей Она давно уже не счастлива — с тех пор как муж вернулся с войны калекой, лицо Сунаги даже в мгновения блаженства скорее не счастливое, а измученное. Теперь она не может общаться с мужем как раньше, никаких изменений в её жизни нет и, видимо, не будет.

Во всяком случае, изменений к лучшему. Однажды Сунага не выдерживает этой изматывающей каждодневной работы — и даёт выход своему гневу. Для ослепшего мужа практически ничего не меняется — он только осознаёт, что даже супруга уже не может дальше жить таким образом. Развязка наступает быстро, и приближает её сам несчастный.

Кто сказал, что рождённый ползать летать не может? Превратившись в «гусеницу», он просто «взлетел, как взлетала она, но не вверх, а вниз» Манга Суэхиро Маруо обращается к самым неприятным чувствам, показывает отвратительные картины с целью показать не сами ужасы войны, а их последствия.

По сути дела, герой на протяжении всего повествования олицетворяет собой личинку насекомого. Он даже ниже этого существа — практически неподвижен. Лишь в финале герой делает свой выбор, и кто знает, что ждёт его по ту сторону?.. Может, он превратится в бабочку и наконец сможет взлететь?.. Артур Грей «Вечный клуб». Чувствую, что рассказ-то неординарный, обладает немалым потенциалом, но, увы, автор недотянул Тут бы сгустить атмосферу, надбавить жути, рассыпать душещипательных подробностей.

Как раз тот случай, когда все эти Облачённые Плотью и прочие Вечные члены прямо-таки тянут за собой всякую инфернальную чертовщину, которую и хотелось бы увидеть в рассказе, но автор решил, что краткость — сестра таланта, и не выдал нам всего, о чём так хотелось узнать. Поэтому, к моему сожалению, «Вечный клуб» попадает в тот раздел, который характеризуется так: «хорошо, но могло быть лучше» Каори Одзаки «Даже боги лгут».

Эка меня, извиняюсь за выражение, «вштырило»! Почти неделю после прочтения манги хожу и время от времени возвращаюсь к ней в мыслях. Потому что здесь поистине есть к чему возвращаться — книга, не побоюсь этого налагающего большую ответственность слова, шедевральна!

На мой взгляд, сделать шедевр в области комиксов — занятие достаточно сложное, примеров исчезающе мало. Отмечу особо, что это моё личное мнение; подтверждением ему — исчезающе малое количество «десяток» графическим произведениям среди выставленных мной оценок. Что, по моему мнению, нужно комиксу или манге, чтобы получить звание шедевра?

Интересный рисунок причём не обязательно тот, что мне безоговорочно нравится , захватывающий неглупый сюжет Да и вообще умение авторов рассказывать истории в картинках. Как мне кажется, тут нужен особый навык, особый взгляд на повествование. Первое же моё впечатление только ещё по знакомству с внешним видом манги было: прелесть. Действительно, очень приятный, лёгкий, воздушный, я бы сказал, рисунок.

Главные персонажи изображены такими милыми, наивными и забавными, что уже от одного только взгляда на них теплеет на душе. А потом начинаешь читать, погружаешься в этот мир, приобщаешься к «тайному приключению», как верно сказано в аннотации О сюжете рассказывать не стоит, разве что упомянуть: главные герои — одноклассники 11 лет от роду. Мир открыт им, начинаются летние каникулы! Живи да радуйся!.. Однако полная безоблачность жизни недостижима, повседневные проблемы всё-таки дают о себе знать.

Но ведь на то они и дети: пока ещё можно быть беззаботным, и весёлым, и счастливым — особенно когда ты не один. Особенно когда ты находишь в этом, по большому счёту, несправедливом и равнодушном мире не просто друга, а человека, который становится членом твоей семьи и делит с тобой всё: и радости, и печали.

Эта книга о вечных вещах: добре и зле, счастье и несчастье, верности и предательстве, внимании и безразличии. И само собой, манга рассказывает о дружбе и любви, тёплых летних днях и беззаботном детстве — обо всём том, что составляет нашу жизнь и делает её лучше. Всегда — только лучше! Мне так хотелось бы прикрепить к этому отзыву одну картинку, но это невозможно, поэтому оставлю просто ссылку.

На летние каникулы молодая девушка приезжает в поместье Рингстоунз, где собирается приглядывать за троицей детей. Таинственный Уэльс, холмы, вереск и невообразимая красотища. Всё тихо-мирно и Вообще, со знаменитого «Поворота винта» авторства Генри Джеймса сюжет, начинающийся с приезда гувернантки в усадьбу, становится хрестоматийным. Дети, как водится, оказываются И тут начинают твориться ужасы и кошмары. Если в повести «Поворот винта» вышеозначенные ужасы и кошмары были весьма мягкими и тонкими, то уж в «Рингстоунзе»-то и подавно!

Итак, повесть Джона Уильяма Уолла, который писал под псевдонимом Сарбан, начинается с того, что рассказчику предлагают прочитать дневник Дафны Хейзел, которая некоторое время провела в поместье Рингстоунз. Само уже предварение растянуто и наполнено деталями, которые нам, в общем-то, ни разу не помогут в дальнейшем.

Это настораживает: уж не вся ли повесть такова? Но вот продвигаемся дальше по тексту, погружаемся во впечатления и переживания Дафны, изложенные ею в собственном дневнике, и со всей отчётливостью понимаем: да Чтобы добраться до того момента, когда Дафна появляется в Рингстоунзе, надо преодолеть немало страниц, чтобы познакомиться с обитателями этого места, тоже нужно приложить усилия.

Описания, лирические отступления, размышления — всем этим повесть Сарбана наполнена, кажется, с горкой. А вот активные действия, нагнетание атмосферы страха — остаются на втором или даже на третьем плане.

Так что ценителей описательной прозы повесть может порадовать, а вот тем, кто предпочитает сюжет, вряд ли придётся по вкусу. Но обратимся к странностям, уж они-то здесь есть! Обитатели поместья: доктор Ревелин, мистер и миссис Саркисян, дети со странными именами: девочки Марван и Ианте и мальчик Нуэмэн. Последний, пожалуй, и есть второй главный герой повести. Во всяком случае, дальнейшие события будут крутиться вокруг его персоны, а девушка Дафна будет пытаться разгадать его загадку.

Рингстоунз не зря находится в этой примечательной местности: Уэльс, вересковые пустоши, холмы Это тёмная и таинственная земля, где царствует не только человек.

Ещё Артур Макен, сам уроженец этих мест, писал о тех, кто живёт рядом с людьми, а после него — и многие другие авторы. Так что, если вам на память пришло словосочетание «маленькие люди», это совсем не просто так.

Сказать, что Нуэмэн имеет отношение к этим «фэйри», — это не спойлер. Это как бы само собой разумеется. То же касается и Кати, ещё одного персонажа, который появляется в повести позднее всех прочих основных героев.

Но какая связь? Кто все эти люди? Чем интересны? Сарбан напускает такого тумана, что ответов на все подобные вопросы читатель не найдёт, даже осилив повесть полностью. Уж какой мастер был Макен писать подобные мутные вещи, но всё-таки он пускает информацию строго дозированно, чтобы поддерживать читательский интерес. Сарбан, кажется, не даёт и того. По прочтении «Рингстоунза» возникают закономерные вопросы: и зачем это всё?! Что, в конце концов, случилось-то?!

За обилием описаний природы и переживаний героини ответы на эти загадки теряются, к сожалению. Поэтому повесть и производит удручающее впечатление: в принципе, множество описаний сами по себе не портят её, да и пусть бы Дафна Хейзел дальше самоуглублялась, но вот бы всё это — не в ущерб сюжету! Ближе к концу, когда некоторые тайны и белые пятна начинают получать своё объяснение, внимание читателя настолько усыплено, что ему уже некогда вдумчиво вникать в строки Сарбана; он мечтает о том, как бы всё это поскорее закончилось!

Мишель Де Гельдероде «Le jardin malade». Хоррор Бельгии, если оставить за скобками Жана Рэя, нам почти неизвестен. Ещё из довольно-таки видных имён вспоминаются разве что Томас Оуэн благо, у нас издавался сборник его рассказов и Эдди Бертин. Но есть и другие авторы, оставившие свой след в «тёмной» литературе.

Мишель де Гельдероде известен прежде всего как драматург. Хотя многие произведения, вошедшие в эту книгу, переведены на русский, пожалуй, самый известный рассказ — «Больной сад», пока не известен русскоязычному читателю.

Это произведение — настроение, эмоция, ощущение. Это текст из той когорты, воспринимать которые с точки зрения фабулы чревато непониманием. Кажется, бельгийский хоррор богат подобного рода текстами: мутными, непонятными с точки зрения фабулы, сюрреалистичными — насколько мы вообще можем об этом судить.

Но в таких произведениях таится своя особая прелесть, и любители вкушают их «на ура». Рассказ представляет собой дневниковые записи, в которых главный герой повествует о том, как он проводил время в году. Одно из зданий, казалось ему, было местом совершения преступления.

Сам рассказчик уверяет, что сила воображения настолько велика, что с её помощью возможно восстановить прошлое! Его воображение, похоже, действительно очень мощное Сюжет силён описаниями, мрачными красками, будто действительно визуализирующими некую болезнь. Причём это недомогание не разглядеть с первого взгляда, нужно некоторое время находиться как бы внутри этого «сада», чтобы пропитаться этой в чём-то декадентской, упаднической, отравляющей атмосферой.

Но отрава эта сладка К рассказу Мишеля де Гельдероде явно нужно относиться с осторожностью. Он не подойдёт всем, но если уж кто и прочувствует его тягучую, медленную мрачную атмосферу, то получит настоящее удовольствие. Одним только «Больным садом» автор вырезал своё имя в числе лучших бельгийских писателей, пробовавших себя в области «странных» историй. Жан Рэй «Последние Кентерберийские рассказы». Как только я начал осваивать творчество Жана Рэя необъятное, к слову , именно «Последние Кентерберийские рассказы» вызвали у меня наибольший интерес.

Первым произведением из этой книги, которое довелось прочитать, стала «Исповедь палача» в полном русском издании сборника известная как «Продолжение Тайберна» — очень хорошая старомодная готическая «страшилка», приправленная здоровой долей иронии. В какой-то момент времени я наткнулся на россыпь журналов «Студенческий меридиан» начала нулевых — там было немало рассказов Рэя в переводах Аркадия Григорьева я вообще тогда радовался как ребёнок.

Посредством этих изданий и познакомился ещё с двумя текстами из сборника: «Фальстаф вспоминает» весёлая сюрреалистическая зарисовка и «Розовый ужас» жуткая космическая мистико-фантастика. Потом уже дошло дело не только до оригиналов, но и до переводов на другие языки однако это было ещё до того, как в сети появились сразу несколько сборников Рэя на французском , и тогда я узнал «Уху» — сумасшедший хоррор, которому позавидовал бы и Лавкрафт!

И представьте: все эти разные, странные, мало на что похожие рассказы оказались под одной обложкой! Естественно, «Последние Кентерберийские рассказы» представлялись мне этакой книгой-игрушкой, литературными упражнениями на определённую тему особенно если учесть вполне прозрачное название, так и вовсе не остаётся никаких сомнений, что это был своего рода постмодернизм. Я понимал, что мой любимый автор может подвести, тем более что по другим его многочисленным рассказам у меня складывалось такое впечатление, что чем больше порядковый номер сборника, тем хуже его содержание.

И, несмотря на всё это, именно от «Последних Кентерберийских рассказов» я ждал чего-то удивительного, необычного. Что же, теперь с уверенностью могу сказать: ожидания не обмануты ни в малейшей мере. Да, ни одному из составляющих этого сборника или же скорее романа в рассказах? Да, далеко не все истории, если их брать по отдельности, хороши кроме вышеперечисленных, я бы особо отметил ещё, пожалуй, следующие: «Ирландское жаркое», «Мистер Галлахер возвращается домой», «Самая красивая девочка в мире».

Но вот если взять весь сборник целиком, от и до, с «Фантастического пролога» до последней страницы «В угоду обстоятельствам» — то это и будет произведение, заслуживающее звания шедевра! Говард «Копья Клонтарфа». Судьба этого рассказа весьма сложна. Сначала Роберт И.

Говард написал данную версию — без мистики, без «современных» вкраплений, чистый и незамутнённый отклик на события битвы при Клонтарфе. Однако пристроить этот текст писатель не сумел и, чувствуя интерес читателей ко всему сверхъестественному и необъяснимому, добавил в сюжет мистики, озаглавив рассказ на новый лад «Куда ушёл седой бог». Тут ему тоже не было успеха: произведение не приняли к печати. Тогда Говарду пришло в голову видоизменить сюжет ещё больше, оставив битву при Клонтарфе лишь как сновидения «современного» героя.

С этим вариантом автору повезло, и текст под названием «Каирн на мысу» был опубликован в году. Позже, в году увидела свет и мистическая версия рассказа о битве при Клонтарфе, а в — и самый первый вариант. Мне кажется, что именно тот текст, который Говард создал с самого начала, — сильнейший из трёх.

На самом деле, различий между первым и вторым опытом не так уж и много, но на них обращаешь внимание, потому что они весомые, ключевые. Чисто исторические «Копья Клонтарфа» зачаровывают эпическими картинами как самой суровой сечи, так и подготовкой к ней, которые автор изобразил с замечательным мастерством и вдохновением. В первоначальной версии ни на что не отвлекаешься — одна из важнейших европейских битв проходит перед глазами как этакий гранитный монолит, как огромная кровавая панорама, которой веришь.

• Уральские Пельмени Актеры 2020
• Смотреть Бесплатно Онлайн Мультфильм Геркулес
• Смотреть Мультфильм Босс Молокосос 2
• Мультфильм Онлайн Как Приручить Дракона 2
• Миссия Дарвина Смотреть Мультфильм Онлайн
• Смотреть Мультфильм Холодное Сердце 2013
• Последние Дни Лета
• Смотреть Мультфильм Тачки Три
• Проект Зета Мультфильм
• Тарзан Мультфильм Онлайн В Хорошем Качестве